– Тише ты, черт тебя побери.
Бармен приближался, обходя лужи. Его лицо показалось Тревитту знакомым, хотя наяву он оказался тоньше и изящнее, чем запомнилось американцу. Волосы напомажены и прилизаны, над верхней губой темнеет тонюсенькая ниточка усиков. На нем были угольно-черные брюки с белой плоеной рубахой и кожаная куртка. На вид ему можно было дать лет восемнадцать.
Он шел, держа руки в карманах. Тревитт когда-то занимался дзюдо, хотя никакого пояса так и не получил, и, когда парнишка замешкался у ворот, прямо напротив него, американец в два мощных прыжка выскочил из канавы, обхватил Роберто обеими руками и быстро и без церемоний уложил на обе лопатки.
Бармен завопил, но Тревитт заломил ему руку, и тот быстро угомонился; тогда он столкнул мексиканца в канаву и сам прыгнул следом. Он дважды с силой саданул своего пленника под ребра и с силой стиснул его запястье. Такая жестокость была совершенно излишней: Роберто не оказал никакого сопротивления и только повизгивал, получая очередной удар, но Тревитт вымещал на нем всю свою злость и досаду. Запястье, которое он сжимал, подалось под его пальцами, Тревитт увидел в глазах Роберто страх – и ему немедленно стало стыдно.
– У меня нет денег, у меня нет денег, – проскулил бармен.
– Да не нужны мне твои деньги, черт тебя дери, – прикрикнул Тревитт по-английски.
– Прирежь его! – завопил парнишка, наблюдая за потасовкой сверху с буйной жестокой радостью.
– Заткнись, ты. Silencio!
– Отпустите меня, сэр. Я один кормлю сестру, маму, двух братьев и наших собак. Не трогайте меня.
– За что убили старого гринго? Давай говори, черт бы тебя побрал!
Он слегка вывернул запястье мексиканца вправо.
– А! Ой! Мне больно! Ой. Не надо больше. Он выбрал не ту женщину.
Тревитт сильнее стиснул пальцы на запястье.
– Настоящую причину, черт тебя дери!
– Вы делаете мне больно!
– Естественно, я делаю тебе больно. Давай, черт тебя дери, колись.
Он стиснул пальцы.
– А-ааааа!
Закричал петух, Тревитт опасливо оглянулся по сторонам, но никакого движения не заметил, хотя ему показалось, что коза в загоне дальше по улице пошевельнулась. Он понял, что надо поторапливаться. Через несколько минут тут закипит жизнь.
– За что, за что? – проревел он яростно.
– А-а! Пустите меня, пожалуйста. Не делайте мне больно.
Тревитт немного ослабил хватку.
– В следующий раз я сломаю тебе руку. За что они убили старика? За что?
– Он интересовался Рамиресом.
– Ясно. И что?
– Говорят, Оскар Меса подставил Рамиреса, чтобы занять его место. И тут появляется этот старый гринго и начинает задавать вопросы. А Оскар не любит гринго и не любит вопросов.