А Чарди будет смотреть на меня, как на ни на что не годного сопляка. А Майлз, отвратительный коротышка, станет злорадствовать. Еще одного соперника можно сбросить со счетов, еще один потенциальный конкурент не оправдал доверия, погорел. Майлз будет улыбаться, демонстрируя свои уродливые зубы, и довольно потирать ручки.
– Кого – его? – спросил Тревитт.
– Того парня.
– Какого парня?
– Ты знаешь.
– Ни хрена я не знаю. Кого, ты, постреленок…
Он шутливо набросился на мальчишку и промахнулся. Тот со смехом увернулся.
– Ну, его. Его. Бармена, Роберто.
– Роберто?
– Роберто, бармена. Который не хотел держать язык за зубами. Помнишь?
Конечно, Тревитт его помнил. Зато не помнил, как выкладывал маленькому мексиканцу свою печальную повесть.
– Я тебе рассказывал?
– Ну да. Ты прибежал из бара. Из «Оскарз». Говорил, чтобы я держался от него подальше. Скверное место. Бармен скверный человек, злой человек.
Пожалуй, Тревитт смутно припоминал что-то такое.
– Так что теперь ты можешь пойти и убить этого Роберто. Ножом. Идем, я покажу тебе, где он живет. Вспори ему брюхо. Мой брат сделал так с одним парнем, до сих пор сидит в тюрьме.
– Ты слишком много смотришь телевизор.
– У нас нету телевизора. Что ты будешь делать? Зарежешь эту свинью?
– Не знаю, – признался Тревитт.
* * *
Мальчишка ткнул куда-то в темноту.
– Вон там. Это он.
Тревитт взглянул в направлении, куда указывал маленький палец, и увидел дом в окружении четырех точно таких же, не отличающийся от них ни в лучшую, ни в худшую сторону – блочную хибарку с плоской крышей и без окон.
– Ты точно уверен?
– Точно? Точнее некуда.
Месяц улыбался с неба в теплой ночи. Они с мальчишкой находились на какой-то грязной улочке на юге Ногалеса, на расстоянии многих миль от уютного сарая Тревитта. Они притаились в какой-то канаве, в которой, похоже, были нечистоты. Впрочем, может, и нет, может, у него снова разыгралось воображение?
– Ну, если ты ошибся, смотри у меня, amigo.
– Ничего я не ошибся. Ты ведь мне заплатишь, да? Дашь Мигелю немного денежек?
– В данный момент мне не на что купить даже энчиладу.[32]
Он взглянул на часы. Почти пять, скоро рассвет.
– И Роберто, – сказал Мигель. – Роберто скоро появится. Увидишь.
Начинало светать, и мало-помалу стал проявляться знакомый пейзаж – лачуги на грязной улице, вездесущие куры, спящие собаки, повсюду лужи, разбросанный мусор. Наконец, на этой застывшей картине показался мужчина – вернее, юноша, – идущий по улице.
– Он сегодня поздно, – заметил мальчик. – Давай убей его.
– Я хочу просто поговорить с этим малым.
– Видел бы ты, что мой брат сделал с тем парнем. Он прямо кишки из него выпустил. Он…