– Все, Сэл, завязывай с шуточками, – оборвал его тот, которого называли Лео. – Ладно, мистер Рамирес, сколько?
– Я хочу, – заявил Рейнолдо, – двести долларов.
– Двести долларов?
– Двести долларов, американских. Наличными.
– Думаю, мы можем себе это позволить, – ответил Лео.
– Прямо сейчас.
Лео открыл бумажник, пересчитал купюры.
– У меня при себе всего двадцать три доллара. И еще мелочь.
– Сколько мелочи?
Лео обыскал отделения.
– Шестьдесят три цента.
– Я беру все. Остальное отдадите потом.
– Двадцать три доллара шестьдесят три цента, – сказал Лео. – Пожалуйста. – Хаггерти, составь расписку, ладно?
– Конечно, Лео. Не бойся, мы не зажмем твои деньги.
Послышался смех.
Рамирес заговорил.
– Он был в кремовом костюме. Он пытался убить меня. Вот сюда попал, – мексиканец распахнул халат и показал свежую рану. – Он и еще один козел, жирный козел, который почти ничего не говорил и которому не помешало бы побриться.
– Наверное, Сиксто. Они работали вместе в Никарагуа.
– И что произошло, мистер Рамирес? Это очень опасный тип.
– Я всадил ему пулю в брюхо, а его дружку – две пули в голову. Из маленького «кольта», который всегда держал под кассой.
Долго никто ничего не говорил.
– Господи боже мой, – произнес наконец кто-то. – Вы это слышали?
– Он говорит неправду?
– Лео, дыхание не участилось.
– Он застрелил их обоих? Господи, Лео, ты можешь в это поверить?
– Я знаю, – сказал Лео. – Они не потрудились даже нанять кого-нибудь. Решили сами его устранить. Послали своих лучших людей, с самого начала.
– Выходит, ребята, которых Чарди отправил в расход в горах, – члены той суперпупербригады «Кинко де Хулио», которые устроили такой переполох в Анголе.
– Да, они и впрямь бросили на него самый цвет, Лео. Надо же, как им приспичило его убрать.
– Господи, – сказал Лео, – погодите, что еще будет, когда Чарди услышит, что его приятель мистер Рамирес пристрелил полковника и майора кубинской военной разведки.
Монахиня улыбнулась и сообщила, что к мистеру Чарди пускают посетителей, во всяком случае, до четырех, когда все посторонние должны будут покинуть госпиталь. Следующие часы посещений начнутся в шесть и продолжатся до восьми.
– Благодарю вас, сестра, – своим самым обаятельным голосом сказал Ланахан. – Как поживаете?
– Спасибо, хорошо, молодой человек, – ответила она.
– Рад видеть, что вы в монашеском одеянии, сестра. Теперь такое нечасто увидишь. Не нравится мне эта новая форма. А некоторые так вообще не носят никакой формы, что, на мой взгляд, уже слишком. Монашеское одеяние придает такую серьезность, такое достоинство.