И тут над обрывом во весь рост поднялся Бойша.
– Эй вы! – заорал он. – Убирайтесь в свои степи, иначе мы убьем вас всех до последнего!
Воины, поднявшиеся за спиной вождя, молчаливо подтверждали его слова, а Ромар набрал полную грудь воздуха и заголосил отрывисто и непонятно, переводя человеческое слова на чужой язык. Откуда Ромар знал наречие согнутых, оставалось его тайной, давно уже никого не удивлявшей. Слишком много лет прожил на свете Ромар, так что даже самые глубокие старики из ныне живущих не помнили колдуна молодым.
На мгновение согнутые замерли, как бы вслушиваясь в обращенные к ним слова, потом остров взорвался невнятными воплями, а следом случилось неожиданное.
Обычно чужие, увидев, что их обнаружили, спешно отходили, крича и размахивая кулаками, но не принимая боя, и лишь через несколько дней вновь пытались переправиться через реку. Но на этот раз не иначе сам Дзар иссушил их мозги, и согнутые полезли напролом, хотя видели, что над обрывом их поджидает не отряд в десяток воинов, а все племя.
Вода забурлила от множества тел, согнутые ринулись на приступ. Шли без разбора, вооруженные мужчины и тут же женщины, детеныши, как две капли воды похожие на настоящих людей, старики избитые временем и даже чужие собаки, не дожидаясь исхода схватки, бросались в воду и плыли на гористый берег.
– Ах вот как?! – взревел Бойша, подымая над головой каменный скипетр.
– Тем лучше! Предки отдали согнутых в наши руки! Сегодня не должен уйти ни один!
– Туна, встав на самом краю обрыва, натянул свой чудовищный лук, и первая стрела ударила в толпу чужих людей, заставив одного из нападавших ткнуться лицом в воду.
Другие стрелки пока ждали, понимая, что их стрелы так сильно не бьют.
Таши лишь зубами заскрипел от отчаяния. Ну отчего ему не дозволено взять боевой лук?! Ведь он мог бы стрелять ничуть не хуже Туны, а должен ожидать с детской игрушкой в руках, из которой только куличков на отмели сшибать…
Потом стреляющих стало двое, затем трое. Один за другим выступали вперед охотники, целились, спускали тетиву, горделиво выпрямлялись, когда она находила цель. Только что кулаком в грудь не стучали, как принято на празднике Большой Охоты, когда стрелки соревнуются, кто лучше пробьет стрелой нарисованного на куске кожи оленя. Ах, какой славный праздник пришел к людям! Об этом дне будут помнить многие поколения, а нечистый род согнутых останется лишь в сказках, где все больше будет красивой не правды и все меньше истины. Хорошо, когда враг остается лишь в сказках, и сегодня он отправится туда!