– Вы мне очень помогли. Спасибо. Если что-то вспомните, вот моя визитная карточка.
Бармен принял ее без особого удовольствия, но на всякий случай представился:
– Меня зовут Артур.
– Спасибо, Артур, – сказала Фрэнсис и удалилась. Она снова вышла на свежий воздух. В помещении клуба ей делать было нечего.
Проделав обратный путь на машине по дорожке между кортами, она обратила внимание на серебристый «Мерседес» Клио, сиротливо дожидающийся своей участи на стоянке для особо привилегированных членов клуба. Кто-нибудь заберет его завтра, когда стоянка опустеет после праздничного дня, заметит бесхозный роскошный автомобиль, сверится с номером и отгонит его к особняку Ричарда.
Тишина, царившая в особняке и во всем поместье Праттов, была бы отличным звуковым фоном для эпизода из фильма ужасов. Фрэнсис так и ожидала, что послышится какой-нибудь странный скрежет или скрип. Никакого звука не раздалось, но неожиданно увиденная ею тень на полу могла испугать человека и с более крепкими нервами, чем у нее, слабой женщины.
Ричард почему-то скатился по пандусу на своем инвалидном кресле в вестибюль и пристроился у высокого окна, сквозь ажурные стекла которого били прямые солнечные лучи. Тень от его фигуры и кресла улеглась на огромном пространстве, ибо было еще утро и солнце не добралось до зенита.
Освоившись с сумраком вестибюля, Фрэнсис вгляделась в лицо отца. Она сразу заметила темные круги и отеки у него под глазами. На коленях, прикрытых пледом, лежала фотография Клио в серебряной рамке, та самая, наиболее удачная, где женщина была запечатлена чуть смазанной, будто в полете, полная энергии, в широкополой шляпе, сдуваемой ветром, обнимающая одной рукой маленького Джастина.
Фрэнсис узнала снимок сразу, хотя сейчас он был повернут от нее так, что глаза Клио смотрели прямо в глаза отца.
– Папа… ты куда собрался?
– Встречать тебя. Я был уверен, что ты приедешь спозаранку. Нам надо поговорить. – Голос его, хоть и очень тихий, был достаточно тверд.
– Конечно, папа. Прости, что чуть задержалась.
– Речь пойдет о похоронах Клио, – заявил отец. – Ты, пожалуйста, позаботься о цветах.
– Конечно. – Фрэнсис оторопела от такого начала разговора. Неужели он провел бессонную ночь, размышляя лишь о том, как достойно предать тело любимой супруги земле?
Но, как оказалось, Ричард был в полном – относительно его состояния – здравии. Кивком головы он пригласил дочь присесть.
– Пододвинь к себе столик. У тебя есть где и чем записать?
– Конечно, папа. – Фрэнсис, покорно кивая, как заводная кукла, достала из сумочки блокнот и ручку. – Я могу запомнить и так.