– У западной стороны Музея современного искусства. Там проходит подземка. Из решетки идет тепло.
Он, не оглядываясь, вошел в лифт. Аурелия проследила, как закрылась за ним дверь, послушала, как шуршат и постукивают тросы и кабели, пока кабина все глубже опускается в шахту. Ей казалось, что она лишилась чего-то, а взамен обрела пустоту. Когда она оглянулась, Ричард стоял в дверном проеме. За его спиной сияла рождественская елка.
– О чем ты думала? Где была твоя голова? – спросил он. – Ты и двое малышек одни в квартире с каким-то абсолютно неизвестным типом.
– Альберт совсем не опасен. Он несколько часов развлекал Фрэнсис. Блэр спала. Она проснулась только недавно. К тому же Беа была здесь, когда мы пришли, – оправдывалась Аурелия.
– Двадцатилетняя нянька – вряд ли надежный телохранитель. Не ссылайся на Беа. Ты и ее подставила под угрозу. – Ричард протянул руку и дотронулся до лба Аурелии, словно проверяя, нет ли у нее жара. – Может быть, нам следует нанять постоянную домоправительницу, чтобы она жила здесь и помогала тебе по хозяйству? Ты смогла бы больше времени тратить на себя, на свою живопись. В его голосе заботливость смешивалась с тревогой.
– Я думала, что ты оценишь мою попытку дать хоть краткие минуты отдыха и комфорта нуждающемуся человеку.
– Не делай этого снова, дорогая. Пойми, я не оскорбляю твои чувства, не ругаю за сентиментальность, а лишь взываю к твоему здравому смыслу.
– А я убеждена, что мыслю и поступаю вполне разумно, – стояла на своем Аурелия. – Я считаю, что мне надо встречаться с людьми, познавать мир за пределами нашей квартиры на Парк-авеню. Мы многих вещей не видим, не замечаем с высоты пятнадцатого этажа. Альберт прошел через ад. Все, что ему нужно, это выговориться перед кем-то и чтобы его воспринимали как личность.
– И почему этот груз он взвалил на тебя?
– Он ничего не взваливал на меня, ничего не требовал, не просил. Я уже говорила, что он никому не способен нанести вред. Я получала удовольствие от разговора с ним. Меня просто восхитила его интроспекция.
– Что это такое?
– Способность к самоанализу. Он не похож на тех людей, с кем я обычно провожу время. Он признает и исследует свои ошибки, ничего не скрывая, открыто, вслух. Его внутренний мир распахнут, в отличие от нашего, замкнутого. Его пример полезен для меня и для наших дочерей, пусть даже они слишком малы, чтобы осознать это.
– Сомневаюсь, чтобы этот, как-его-там-зовут, с радостью согласился стать подопытным кроликом в твоем социальном эксперименте.
– Ты несправедлив ко мне, Ричард. Я ему ничего не навязывала. Мы просто поговорили по душам, вот и все. И выяснилось, что у нас есть нечто общее. Он заблудился в жизни. Вероятно, я тоже.