– Позвони девушке, Валентин, – произнес властный. – Узнай, как здоровье вашего раненого командира.
Отказываясь верить в происходящее, я взялся за мобильник. Девушка Тоня, находящаяся на экране, вздрогнула, отложила книгу и протянула руку к тумбочке, на которой располагался телефон. Сомнений не оставалось – изображение транслировалось в реальном времени.
– Тоня! – произнес я, стараясь не выдать своего волнения. – Как у вас дела?
– Все нормально, – ответила девушка с экрана. – А вы где?
– Далеко… Но скоро приеду, не скучайте.
Изображение исчезло вместе с телефонной связью.
– Как видите, у меня имеется и хорошая техника, и грамотные люди, – подвел итог властный.
Это был удар. Я старался сохранять спокойствие. Девушку-то за что?! Добрую, тихую, скромную Тонечку… Да и Чабану, раненому, никуда от этих сволочей не деться. И виноват в этом я как командир и старший по званию.
– Как мне вас называть? – спросил я властного.
– Виталий Андреевич.
Да, точно. Именно так его звали. Это был высокий чин из министерства, до этого служивший в Генштабе. Некоторое время назад он куда-то пропал, а теперь всплыл в качестве любителя авиаспорта. Да, вероятнее всего, передо мной именно Стекольщик.
– Будем работать, – произнес я.
– А меня Филипп Филиппычем зовут, – напомнил о себе дедок.
Его крепкие пальцы по-прежнему вертели и подбрасывали боевой кинжал.
Вид с чердака соседнего дома
– Вот это задница! А ляжки! Шикарная девка!
– Слишком толста… И бледно-розовая, как поросенок.
– Тебе подавай смуглых и изящных… Она не толстая, она в теле…
Такой диалог шел между двумя боевиками хашимо-артуровской группировки, которые, находясь на чердаке соседнего дома, наблюдали с помощью специального оптического устройства за переодевающейся Антониной. Девушка приоткрыла-таки задернутые Валентином шторы. Теперь она была как на ладони у боевиков, и если бы ее изящные розовые ушки услышали хоть половину сказанных «комплиментов», то Тонечка провалилась бы от смущения сквозь пол. Между тем труба с мощными окулярами останавливалась на ее округлых розовых ягодицах, увеличивая их, насколько позволяла оптика. Затем медленно съезжала вниз по крепким сильным ногам до самых пяток. Потом вновь поднималась до ягодиц. Соглядатаи задерживали свой взгляд, потом двигались вверх к грудям и подмышкам. Выше шеи труба не поднималась. Девичье лицо интересовало соглядатаев меньше всего.
– Как ты думаешь, Артур отдаст нам ее… потом? – спросил тот, которого так восхищала Тонина фигура.
– Не знаю, – вяло отозвался второй. – Мне все равно. Не люблю русских, и вообще славянок.