Подтвердить могли немногие. Даже среди войсковых людей очень мало кто знал в лицо офицеров и бойцов спецразведки ВДВ.
– А позови-ка сюда Генку! – неожиданно отдал распоряжение Чарыков молодому казаку, стоявшему у входа.
Не прошло и пяти минут, как в помещении появился коренастый парень лет двадцати трех, очень похожий на самого атамана в ранней молодости.
– Вот Генка, племянник мой! – пояснил атаман. – Он не соврет! В Чечне два года рубился. И как раз в десантных войсках. Как его слово будет, так и я порешу. Знаешь, Гена, кого из этих?
Генка молча разглядывал Чабана, Кентавра, Тоню. Якову Максимовичу этот парень был незнаком. Скорее всего он служил срочную в обычных частях ВДВ. Возможно, в тыловых или в подразделении связи или инженерного обеспечения. Но в спецназе Чабан такого Гены не видел. Между тем взгляд парня остановился на Тоне.
– Девушка! – произнес он. – Сестричка из госпиталя! Точно!
А Антонина, как всегда, засмущалась, разрумянилась. Генка продолжал:
– Помнишь, ты меня на операцию на каталке везла? Еще говорила слова такие… Забыл, хорошие слова… И как тебя зовут, забыл.
– Скажи своему дядьке, чтобы отпустил нас, – сказала Антонина.
– Генка не соврет, – проговорил атаман. – Но так просто я вас отпустить не могу…
Спустя десять минут Тоня, Кентавр и Чабан сидели в атамановой хате. Помимо самого Чарыкова, здесь присутствовали его жена, сестра и племянник Генка.
– Как лето, пугают змеями, клещами, маньяками… Разве что летающими реактивными х…ми не пугают, – произнес атаман, опрокинув первый водочный фужер. – На штурм этой гребаной ассоциации я не пойду! – сказал он, наливая себе второй фужер местной солнцедарской водки. – Только людей зазря положить. К тому же у этого генерала ихнего, Ушкова, все схвачено. Менты, прочая погань… Они нас сюда загнали, а сами сюда соваться боятся!
– А ты, атаман, в город избегаешь наведываться? – заметил Чабан.
– Верно… Увидят, убьют на месте. Ничего, вот мы эту зиму пересидим. Деньжат, силенок подкопим…
Атаман залпом осушил фужер и тут же вновь наполнил его все той же солнцедарской водкой. Далее, как и всегда после третьего фужера, последовал экскурс в историческое прошлое. По словам атамана Чарыкова выходило, что солнцедарские мужики стоящие. Атаман у них, до Чарыкова, был из местных, в прошлом мичман ВМФ, на подводной лодке служил. Первым помощником тоже хороший парень, спортсмен-рукопашник, в прошлом, правда, судимый. Казаки те свою «казачью границу» держали на серьезном, невскрываемом замке. Никаких караванов наркотиков (а также самопальной водки и прочей гадости) ни через ближайшие пограничные станицы, ни через них пройти не могло. Это и не давало покоя наркобаронам. Первым убили атамана-мичмана. Стрельнули из гранатомета по его «Ниве». Затем по ложному обвинению посадили рукопашника. Прочих непокорных сумели разными способами укоротить. А некоторых откровенно купили, дав возможность организовать всякие «совместные предприятия». Совместные с персонажами вроде Хашима. Атамана Чарыкова не купили и прибить не сумели, поэтому ныне он с тремя десятками верных людей схоронился здесь, в самостийной казачьей вольнице. И покидать ее не торопился. Но в будущем был намерен твердой рукой навести порядок во всем Солнцедарском крае и приграничных областях. Об этом он сообщил после четвертого фужера.