Не хватало не только предметов, бани нуждались в кочегарах, слесарях, трапанистах и пространщиках. Кто такие пространщики – известно. Они находятся в помещениях, где раздеваются и отдыхают после мытья посетители. Трапанисты же – это те, кто чистит «трапы» – решетки над стоками воды, чтобы в мыльном отделении не образовывались лужи. Трапы время от времени забиваются листочками от веников, обрывками газет, в которые посетители заворачивают свой кусочек мыла.
С мылом в те годы было плохо. Официально каждому посетителю полагалось бесплатно выдавать кусочек весом в двадцать пять граммов. В 1944 году, если верить статистике, баням и санпропускникам город выделил 670 тонн мыла. На первый взгляд может показаться, что это очень много. На самом же деле это всего один кусочек на два месяца.
Мыло, конечно, можно было купить на рынке. Но там в начале войны кусок хозяйственного мыла стоил 15 рублей при твердой его цене 1 рубль 30 копеек, а в сорок пятом году еще больше – 50 рублей. Не случайно поэтому пять с половиной тысяч таких кусков с завода «Новый мыловар» похитили его работники и охранники. Ради такого дела начальник пожарно-сторожевой охраны завода Евсеев добился освобождения от призыва на фронт участника шайки, вахтера Антонова, хотя вахтерам никакая бронь не полагалась.
После войны, когда стало известно об утилизации фашистами трупов узников концлагерей, в Москве заговорили о том, что на рынках продают мыло из человеческого жира, а болельщики на футбольных матчах стали кричать людоедское: «Судью на мыло!»
Обидно, что такое отношение к мылу возникло у нас по вине Германии, ведь именно немцам принадлежит афоризм: «Цивилизация измеряется количеством потребляемого мыла», перефразировав который, Гейне сказал: «Кто любит народ, тот должен сводить его в баню».
В начале сороковых годов бани в Москве работали по двенадцать часов в сутки, и все равно в них стояли очереди желающих если не помыться, то хоть согреться. Согласно статистике, на каждого москвича в те годы приходилось по тринадцать с половиной помывок в год. Не считая мытья перед свадьбой, именинами и вызовом к начальству, средний москвич мылся в бане один раз в месяц. Термин «помывка» в банном деле служит главной и, по существу, единственной единицей измерения. Все эти «мочалочасы» и «шайковеники» являются лишь досужим вымыслом людей некомпетентных и далеких от коммунальных служб. А люди, причастившиеся святых тайн этого ведомства, знали, что в Москве тогда совершалось свыше сорока двух миллионов помывок в год! Представить это трудно. Может быть, опять с нулями что-то напутали.