Несмотря на все тяготы тюремной жизни, заключенные, по сравнению с остальными гражданами страны, имели одно преимущество: им не надо было стоять в очередях. Серые угрюмые очереди сороковых годов, с однообразными, как на иконах, потемневшими лицами, если бы их запечатлеть в камне, могли стать достойным памятником той эпохи. И они стояли везде и за всем. Где-то они были огромными, а где-то нет. Иногда, чтобы приобрести что-то в разных местах, приходилось занимать несколько очередей.
Люди, чтобы знать свое место в очереди и доказать право на место в ней, писали химическим карандашом свой порядковый номер на руке. Те, кто стоял в нескольких очередях, имели на руках несколько номеров. Химический карандаш, перед тем как им писать на руке номер, «слюнили», беря грифель в рот. От этого язык и губы становились фиолетовыми. За свою способность выводить на человеческом теле цифры химический карандаш ценился выше обычного. Если простой карандаш можно было купить на рынке за шесть – восемь рублей, то химический – за пятнадцать.
Торговля хлебом начиналась в шесть часов утра… Несмотря на столь раннее время, у дверей булочных и продовольственных магазинов к этому часу скапливались очереди, человек сорок-шестьдесят, а то и больше. Особенно много народа собиралось, когда задерживалось открытие магазина. Очередь начинала нервничать. Нервничала очередь и из-за того, что продавцы медленно обслуживали покупателей. Случалось это, в частности, из-за опозданий продавцов на работу. Было обидно, что появлялись продавцы часто, когда народ уже расходился. Раздражал людей и порядок, заведенный в некоторых булочных, при котором один продавец торговал белым хлебом, а другой – черным. Если же тебе нужен и черный хлеб, и белый, приходилось занимать обе очереди.
У продавцов существовали свои проблемы. Если булочные снабжались хлебом регулярно, то продовольственным магазинам он доставался с трудом. Директор магазина № 1 Дзержинского РПТ (райпищеторга) Ухыснов в 1944 году возмущался. «Почему магазины, торгующие хлебом, являются против булочных какими-то отшельниками?» – вопрошал он, перепутав слово «изгой» со словом «отшельник».
Чтобы «выбить» хлеб к утру, заведующий магазином или булочной должен был всю ночь «сидеть на телефоне» и звонить на хлебозавод. Даже «выбив» для себя хлеб, заведующий не всегда мог его получить. Его просто не на чем было привезти. У завода не хватало транспорта, а магазины и булочные не имели своих автомашин.
Бывало, что хлеб с завода привозили такой, что им торговать было стыдно. Мятый, сырой и непропеченный, с отслаивающейся коркой. Более трети всего хлеба тогда было именно таким. Торговые точки его, конечно, могли не принимать, а вернуть на хлебозавод. Только директора хлебозавода претензии завмагов и завбулов не интересовали. «Хотите, берите, а хотите, не берите», – отвечал он. А это означало: хлеб вернете – другого не получите. Грозили торговле и пекарни, заявляя, что в магазины, которые хлеб бракуют, завозить его вообще не будут.