– Что мне до того? К тому времени я умру…
– А разве ты еще не умер? – удивился голос. – Ты ведь сам объяснял себе, помнишь? Так какая тебе разница, что они все говорят?
Стукнула дверь камеры. Берия вздрогнул и проснулся.
– Есть будешь, или как? – осведомился охранник. – Спишь? Эй ты, враг народа!
Лаврентий смолчал. Разговаривать ему не хотелось. Охранник высунулся в коридор и закричал:
– Товарищ майор!
Пришел майор, взял его за запястье, пощупал пульс.
– Дрыхнет, – сказал, грубо бросая руку. – Врач ему какое-то усыпляющее дал. Не боись, не подохнет… Это хорошие люди умирают, а всякая сволочь живет долго.
– Вот такая жизнь, – философски заметил охранник. – Сегодня ты на ней, завтра она на тебе. Вчера вся страна кричала: «Да здравствует товарищ Берия!», а сегодня: «Врага народа – к стенке!» От сумы да от тюрьмы не зарекайся…
– А ты работай честно, и не будет тебе ни сумы, ни тюрьмы, – оборвал его майор. – Пошли, в шахматы поиграем…
Стукнула дверь, тюремщики ушли. Берия сел на койке, изо всех сил ударил кулаком по краю. Вся страна? Врете! Не вся… Те, кого обманули, не в счет. И те, кого не обманешь, тоже. И я еще не умер, батоно Иосиф. Мы еще поборемся…
Лялин переулок. 24 часа
Генерал пришел поздно, мрачный и пьяный. Маша никогда не видела его таким. Николай кивнул: все, мол, понятно, – велел сварить кофе и повел товарища в ванную. Через десять минут оба сидели в гостиной. Генерал пил чашку за чашкой и тихо, яростно что-то шептал.
– Можете вслух, Сергей Владимирович, – сказала подливавшая кофе Маша. – Я в войну в госпитале работала санитаркой, всякого наслушалась.
Почему-то именно это немного успокоило генерала.
– Нет уж, Машенька, спасибо, ругаться по-матерному при женщинах я пока не способен. Вы уж простите за свинский вид. Мы сегодня отмечали удачное окончание пленума: сперва у себя в контрразведке, а потом с Ренатом.
Генерал Кудрявцев никогда не говорил Маше, где он работает. Да, что-то в последние дни случилось такое, что этот опытнейший человек забыл обо всех своих привычках.
– Слышал пленум? – спросил Николай.
– В зале сидел. А Ренат еще и добыл стенограмму. Потом почитаешь.
– Ну и как?
– Без неожиданностей. Все по варианту «крест». Единодушное осуждение дорогих товарищей, с соответствующей лексикой, и все такое прочее.
Маша застыла, прижав кулак к груди. В последнее время ее посвящали во многие разработки. Она чувствовала, это неспроста, но по старой конспиративной привычке помалкивала: время придет, все скажут. Еще десять дней назад они просчитали два варианта проведения пленума: «Свеча» и «Крест». Как будут себя вести лидеры государства на пленуме, если Берия жив, и как – если мертв. Слово «крест» означало, что отныне в церкви раба Божьего Лаврентия следует поминать за упокой.