— Они похожи на скульптурную композицию на стене индейского храма, — задумчиво заметил Алекс и занялся Тамзин вплотную.
Повернув ее в воде к себе лицом, он сжал одной рукой ее грудь, а другую руку просунул в ее промежность. Фаллос уперся в ее лобок, стенки влагалища сжались. Низ живота стал горячим и тяжелым, и облегчение мог принести лишь оргазм. Алекс ухмыльнулся и сказал:
— Итак, дорогая Тамзин, нам пора познакомиться поближе.
Его пальцы стали вытворять чудеса с ее срамными губами и клитором. Она сжала член в кулаке и начала мастурбировать. Алекс молча развернул ее спиной к себе и, проведя пенисом по ложбинке между ягодицами, вогнал его по самые яички во влагалище. Тамзин ахнула. Алекс начал быстро овладевать ею, массируя пальцем клитор. Соски готовы были лопнуть, промежность накалилась так, что даже вода ее не охлаждала.
— Сильнее! Быстрее! Глубже! — закричала она, обезумев от вожделения. — Я хочу кончить!
— Я знаю, — отозвался он бархатистым голосом. — И сейчас это случится. Я постараюсь, крошка! Кончай!
Она закинула голову ему на плечо и, вытаращив помутившиеся глаза, дико вскрикнула, пронзенная сладостным оргазмом. Его стальной фаллос продолжал сокрушать ее чрево, вновь и вновь заставляя ее содрогаться и корчиться. Влагалище стиснуло пенис, и горячая струя спермы брызнула из головки на шейку матки. На мгновение Тамзин впала в забытье. Очнувшись, она обнаружила, что лежит в объятиях Алекса, а с дальнего бортика бассейна раздаются веселые крики резвящейся четверки. Они продолжали спариваться, меняя позы, плескаясь водой и хохоча.
Упершись подбородком в ее плечо, Алекс поглаживал ее промежность, приговаривая:
— Секс, секс и еще раз секс — таков девиз «Шевральского двора». Жизнь здесь — это один долгий половой акт.
В сердце Тамзин вдруг закралась тревога, и она огляделась по сторонам. Вокруг ничего не предвещало опасности, но Тамзин явственно чувствовала, что за ней кто-то скрытно наблюдает. И ей стало страшно.
Деревья отбрасывали на землю черные тени. Лунный свет покрывал траву серебром. Было тихо, лишь изредка в зарослях раздавалось подозрительное шуршание. Босые ноги утопали в ковре из сосновых иголок. Теплый ветерок ласкал кожу. Это был, конечно же, сон, потому что снаружи валил снег. Но в этом волшебном лесу бушевала весна. Тамзин брела куда-то одна в полночь, слыша приглушенные голоса, чувствуя прикосновение чьих-то рук к ее голой коже, ощущая проникновение чьего-то языка в ее задний проход и чужих пальцев — во влагалище. Соски ее пылали, клитор горел.