Через два часа неожиданно возвращается Павел. Дело в том, что он зафиксировал подозрительную суету – по боковой дороге в сторону автобусной остановки проехали три милицейские машины с интервалом в несколько минут. Очевидно, случилось что-то экстраординарное, непривычное для тихого Бахчисарая. Коваль принимает решение сам сходить на разведку, отправив Косицу обратно в дозор.
То, что он обнаруживает у автобусной остановки в двухстах метрах от кафе, где вел наблюдение Березняк, кого угодно может привести в невменяемое состояние. Там около пяти «уазиков» стоит группа ментов, а санитары загружают в машину «Скорой помощи» носилки, покрытые белой тканью.
Коваль осторожно вклинивается в толпу местных жителей, сгрудившихся неподалеку, и прислушивается к разговорам. И быстро понимает, что убитый не мог быть никем иным, кроме их клиента…
Командиру группы спецназа категорически запрещено устраивать какие-либо разборки с личным составом во время рейда. Но сейчас это, к сожалению, неизбежно. Ярость кипит, словно вода в чане с бараниной!
Коваль не в состоянии сдержать бурю эмоций. Когда возвращается в полуразрушенное здание бывших мастерских, с дикой силой ударяет ногой по двери, едва держащейся на ржавой петле. Она отрывается и со страшным грохотом падает в лужу у самого входа, поднимая фонтан брызг.
– Березняк!!!
Кажется, что Коваль одним голосом, как былинный Соловей-разбойник, может размазать по грязному полу, покрытому жирными пятнами солярки, эту мразь, которая позволила себе вершить незаконное правосудие во время проведения ответственного задания.
Но Березняк ничего не боится. Странно ухмыляясь, стоит в двадцати шагах от входа, положив руки на пояс, словно собрался сплясать гопака.
Коваль через несколько секунд оказывается в двух шагах от сержанта, будто перелетает на крыльях гнева.
Как происходит расправа, Коваль не знает. Ярость сжигает все мосты целесообразности, стирает записи с сим-карты воспоминаний.
Сохранилось там лишь одно. Окровавленное лицо зверски избитого подонка. Прижатый к грязному полу, пропахшему машинным маслом, гнилью и тленом, он изрыгает свои проклятия:
– Не будет больше на украинской земле ни москалей киевских, ни татар!..