- Я ухожу отсюда, - твердо сказала Глориана. - Без лорда Кенбрука и без его согласия.
Джудит заметно побледнела, и у нее вырвалось какое-то языческое проклятие, прежде чем она сказала:
- Но, миледи, вы не можете оставить его светлость просто потому, что вам так хочется!
- Очень хорошо, - фыркнув, ответила Глориана, - пусть так. Ты можешь остаться здесь, Джудит, и спать на кухне вместе с остальными слугами и собаками. Конечно, в моем доме тебе была бы предоставлена отдельная кровать, которую не пришлось бы делить с кем-то еще...
Глаза девушки удивленно расширились.
- Мало от этого будет проку, когда лорд Кенбрук притащит нас за волосы обратно в замок!
Глориана вздохнула.
- Если Кенбрук попытается сделать это, я пущу ему стрелу в сердце.
Джудит вытаращилась на нее.
- За это вас повесят и не посмотрят, что вы леди.
- О господи, Джудит! - воскликнула Глориана, потеряв терпение. - Я выразилась фигурально. Я просто пыталась объяснить тебе свою позицию. Так ты поедешь со мной или нет?
Джудит размышляла долго, нервно почесываясь, - Я поеду с вами, если вы этого хотите, миледи. Но вот увидите, все это кончится тем, что лас обеих запрут в монастыре до конца наших дней, как это случилось с несчастной леди Хэдлей.
При мысли об этом Глориана содрогнулась. Элейне нравилась жизнь затворницы, но Глориана знала, что в неволе сойдет с ума. Свобода была ей необходима, как воздух.
- Лорд Хэдлей всего лишь человек, - сказала она, хотя после недавнего разговора с Гаретом ее вера в его человечность была поколеблена. - Он не станет наказывать тебя только за то, что ты подчинилась моему желанию.
Джудит кивнула и, сказав: «Да, миледи», - поспешила выйти. Массивная дверь с тяжелым стуком захлопнулась за ней.
Глориана, с распущенными волосами, в одной рубашке, подошла к двери, чтобы запереть замок. Потом, умывшись и преклонив колена для короткой молитвы, забралась под одеяло. Выпутавшись из своей верхней одежды, она поуютнее устроилась на перине, намереваясь заснуть.
Крики и песни пирующих доносились даже сюда. Глориана лежала в темноте, прислушиваясь, и на глаза ей навернулись слезы. Но она пересилила себя и не заплакала. Слишком много слез она уже пролила по вине своего мужа, а он не стоил ни одной ее слезинки.
И, что было тяжелее всего, она понимала, что полюбила Дэйна. Разум настаивал, чтобы она рассталась с мечтой о Кенбруке, но сердце ее разрывалось при мысли об этом.
Этого не должно было случиться, кричало все ее существо.
Кто-то постучал в дверь, но Глориана не ответила, и стук повторился.
Конечно, это Эдвард. Слишком пьяный, на ногах не держится. Завтра утром он пожалеет о сегодняшнем дне, не без злорадства подумала Глориана.