– Просто я коллекционирую чужие мнения по этому поводу, – сказала я, глядя в темный потолок. Он помолчал. Я думала, не ответит.
– Любовь, – сказал он наконец медленно, – это жертва, которую ты способен принести ради другого и получить от этого удовольствие.
– Спасибо.
– Не за что. Спим.
Утром я проснулась от звонка, как мне и было обещано. Хотелось завернуться в одеяло с головой. И проспать так еще часов двенадцать. Но бодрый голос Антона врезался в мое уплывающее сознание. И вместо того чтобы под него заснуть, я стала его слушать.
Потом он пошел в душ, и под звуки текущей воды я опять задремала.
Проснулась я оттого, что телефон разрывался, а он не подходил. Я немного подождала, а потом вылезла из-под одеяла и прямо в трусиках и майке стала перебираться через его постель, чтобы снять трубку. А вдруг что-нибудь важное, а я тут, как дура, лежу и ответить не могу. Но в этот момент из ванной вылетел Антон с намыленным лицом и бритвой в руке. Он ринулся к телефону, как хоккеист за шайбой.
– Я взял! – крикнул он, добираясь до трубки. Я испуганно отдернула руки. И кожей почувствовала его взгляд, скользнувший по моим ногам. Когда он сказал: «Слушаю!» – я быстро полезла под спасительное прикрытие одеяла.
Было только полседьмого утра. Автобус отходит в девять. Я могла встать еще через два часа. Но сон почему-то как рукой сняло. Он поговорил по телефону и сказал:
– Ты не обижайся. Просто я не хочу, чтобы кто-то подумал, что здесь у меня ночуют всякие там девицы.
И ушел в ванную.
А я все думала о том, что он любит свою жену. И как, наверное, сильно страдает от одиночества. Я вспомнила ее, Дину. Я видела ее в университете. Темненькую девочку с горячими восточными глазами. Если кого и видела я из женщин, похожих на газель, то это была Дина.
Антон вышел из ванной чисто выбритый. Таким я видела его за время нашей работы впервые. До сегодняшнего дня он зарастал щетиной совершенно безбожно. И обычно бывает, мужчина, которого ты долгое время видишь заросшим, очень преображается, когда открывает миру свое лицо.
Он сильно помолодел. И даже усталость куда-то подевалась. Я сделала вид, что еще сплю, и разглядывала его в свете маленькой лампы. Лицо его показалось мне чертовски привлекательным. Не красивым, как у Жана-Шарля, а породистым и волевым. С таким лицом он действительно мог себе позволить абсолютно нулевую прическу.
Лучше бы мне было в тот момент крепко спать!
Работа закончилась. А значит, всем нам предстояло расстаться. А я привыкла за две недели и к бешеному ритму, и к постоянному присутствию Антона. Он чем-то все время распоряжался, что-то решал и был красив. В работе он чувствовал себя, как рыба в воде. Он был на своем месте.