Но потом жизнь сама дала ответ.
Отец нашел там что-то такое, из-за чего его стали часто вызывать в Москву. А уральские курганы оградили от любопытных глаз забором и колючей проволокой. Сначала отцу казалось, что все идет хорошо. Что вот-вот на подходе мощное государственное финансирование исследований. Но вместо этого постепенно все сошло на нет. Их заморозили. Отец переживал. Ездил все время кому-то что-то доказывать. А потом сломался. И совершенно потерял интерес к тому, что составляло дело его жизни.
Чтобы понять тайну мироздания, необязательно долбить камень, сказал Володе потомок бурятских шаманов Кадыр. Надо просто научиться видеть и слышать.
Археология померкла, а музыка осталась. На смене профессии он и потерял несколько лет. На возвращение утерянной формы ушел целый год. Он учился в консерватории, когда отца не стало. Нужно было зарабатывать деньги. У него были еще две младшие сестры. Был момент, когда он хотел уйти из консерватории и заняться чем-то, реально приносящим доход.
Но консерваторская профессура не давала ему покоя. Ему звонили каждый день и говорили, что нельзя зарывать талант в землю. Бог этого не прощает. И в общем-то он благодарен им всем за то, что они не дали ему тогда все бросить. Его уговорили поехать на конкурс молодых виолончелистов в Минск. Последний аргумент оказался решающим: премия на конкурсе – это деньги. Между прочим, на конкурсе Чайковского первая премия – двадцать тысяч долларов. А кто сказал, что он не сможет этого добиться?
На первом же своем конкурсе в Минске он легко, без особого напряга, занял первое место. Тогда Туманский совершенно не думал о том, чем ему грозит это первое место. Именно с этого все и началось. А там, в Минске, его заметили. Пригласили в Питер. В Питере он поступил в консерваторскую аспирантуру. Победил еще на несколько престижных конкурсах сначала в своей стране, потом в Финляндии и в Бельгии. В последние три года конкурсы стали его основным занятием.
На словах все выходило проще некуда. Но о том, что это тяжелый труд, нервы и жесткая конкуренция, он не сказал мне ни слова.
– Я не могу сказать, что музыку я люблю. Это знаешь как… Вот у тебя волосы рыжие, а у меня виолончель. Примерно так… Это для меня данность. В общем, мне сложно об этом говорить. Единственное, что я знаю точно, – музыка для меня не цель, а средство.
– Средство? Для чего?
– Для всего. Средство для понимания. Средство воздействия. Ну и к существованию, конечно. Не без этого.
– Ну а конкуренты? Соперники? Завистники? – заинтересованно спросила я. – Ведь конкурсов без этого не бывает?