– Напомни мне… – он запнулся.
– Меня зовут Ангелина, – отрапортовала я. – Мы вместе работаем в…
– Лина, – с упреком протянул он и провел рукой по своей бритой голове. – Я еще не в таком состоянии, чтобы тебя не узнавать. Напомни мне – зачем ты здесь?
– Антон, я здесь по личному делу. – Он присвистнул. – Ну факс мне нужно было отправить. Я на минутку забежала. Сейчас уйду.
– А кто тебя сюда пустил, родное сердце? На фоне покрасневших глазных белков
Антона прозрачные радужки казались двумя морскими медузами. И эти медузы давили на меня так, как будто в каждой из них было по тонне воды. Взгляд его вообще особенно легким не бывал. А тут просто не взгляд, а пресс-папье.
– Ника, естественно, – пожала я плечами. – А что, ты хочешь сказать, что мне сюда нельзя?
– Я тебя не звал, – сказал он резко. – А эту вашу Нику надо к чертям собачьим уволить! Завтра же! А то распустились… Черт знает кого пускают, а сами уходят! Здесь же документы… Уроды и уродки.
– Ну чего ты буянишь? – сказала я мудрым уставшим голосом. – При чем здесь Ника? Кофе остывает. Пей!
Он уставился на чашку. Но стоял и не двигался. Вся его природа протестовала против такого акта вандализма – чтобы ему приказали «пей!», а он бы взял и подчинился.
– Хочешь текилы? – внезапно сменив тональность, спросил он.
– Выпить не с кем? – с большими сомнениями в голосе спросила я.
– Мне для этого компания не нужна, – он нетерпеливо рванул галстук на бычьей шее. – Хочешь – налью. Мне не жалко.
– Дрянь, наверное, какая-то… – пробормотала я.
Но он почему-то решил, что таким образом я выразила согласие выпить. На его рабочем столе появились стаканы и пузатая бутылка. Думаю, в этот момент как согласие он воспринял бы любой мой ответ.
– А тебе самому не хватит? – спросила я в меру сварливо.
– А тебя это, родное сердце, не касается! -Мне показалось, что слова эти он проговорил с каким-то патологическим наслаждением. -Не лезь, Лина, не в свое дело.
– Да… какая же ты все-таки… – с чувством сказала я. Продолжать не имело смысла.
– Какая есть, – привычно ответил он, разливая текилу по стаканам.
По его угловатым жестам я поняла, что выпил он крепко. Он двигался, как автомобиль, за рулем которого сидел новичок. Ну и еще неуловимые интонации… Не те. У него не заплетался язык, и говорил он вполне нормально. Но чуть цепляла слух какая-то узость диапазона. Как будто он боялся соскочить с одной ноты, чтобы не оступиться и не полететь под откос.
– Давай свою текилу, и я пойду. А то поздно. Ты же все равно меня не проводишь…
– Думаешь, со мной тебе было бы спокойнее? Ой, сомневаюсь…