— Ничего себе! — из толпы выскочила совсем маленькая охля и стала рядом с Главным Птёрком. — А когда время для праздников? Когда и без них весело? Ничего себе!
— Отойдите, — попросил Морозов, — а то наступлю ненароком.
— А наступай! — сказал Главный Птёрк. — Если Рождества не будет, все одно нам конец. — И он, грустно махнув хвостом, уселся на заснеженное крыльцо.
— Ничего себе! — сказала маленькая охля и села рядом. Птёрки и охли, все как один напыжившиеся и надутые, стали заполнять крыльцо.
— Топчи, — Главный Птёрк сложил лапки на груди, — давай. Круши, громи, изничтожай! Ты ж Дед Мороз. А мы кто? Да никто! Может, нас и нет совсем.
А маленькая охля вдруг расплакалась. Сергей Иванович в смущении топтался, боясь наступить на кого-нибудь из малышей.
— Вставайте, — говорил он, — замерзнете!
— И замерзнем! — крикнула сквозь слезы маленькая охля. — Тоже мне, Дед Мороз! Война ему… А дети?
— Вот именно! — зашумела сидячая манифестация. — О детях бы подумал! Им каково? Вообще никакой радости, а он тут… щеки надувает.
Морозов не выдержал и улыбнулся, потому что щеки надувал не он, а как раз охли и птёрки.
— Погодите, — сказал он, — будет Рождество. Только с делами управлюсь.
Главный Птёрк резко подскочил, за ним начали подниматься и остальные.
— С какими делами! Три дня всего осталось!
— Три дня? — охнул Сергей Иванович. — Я же желания не успею собрать!
— Спокойно! — крикнул кто-то из задних рядов. — Записочки-то вот они! Все тута!
— Надо бы разложить, — сказал другой голос, — только не на снегу ведь…
— А в кухне небось тепло, — сказала охля, которая только что заливалась горючими слезами, и очень натурально ихнула.
«Вот шельмы!» — подумал Морозов, запуская хвостато-рогатый табор в дом.
* * *
Над записочками пришлось сидеть два вечера подряд. На сей раз «небывалых» желаний набралось не в пример больше, чем в прошлом году. Чуть не каждый третий просил, чтобы война кончилась побыстрее. Морозов — то есть Дед Мороз — подолгу держал такие записочки в руке, мял их, даже дышал… Но все равно возвращал в кучу без уверенности, что такое правильное желание сбудется.
Только одно из таких пожеланий удалось ему немного разморозить. Записка была написана быстрым, не совсем уже детским почерком: «Пусть война остановится. Если совсем нельзя — хотя бы на день. Хотя бы на маленьком участочке. Тогда все солдаты поймут, что мир — это здорово и перестанут воевать совсем».
Сергей Иванович вдруг ясно представил себе немецкого и британского солдатов, которые сидят на бруствере и пьют пиво. А потом — играют в футбол.