– Да, Оливер.
– Ты мне кажешься неотразимой в таком наряде. Он возбуждает меня. Дай мне руку. – Когда она протянула ему руку, он прижал ее между своих ног, с удовлетворением заметив, как расширились ее глаза. – Такое происходит, только когда я смотрю на тебя, и только на тебя. Сожми его, Лили.
– Хорошо, Оливер. – С увлеченной сосредоточенностью она сжала пальцы и охнула, почувствовав ответный импульс его плоти, и снова сжала. – Мне хочется поцеловать тебя туда.
У него чуть не подогнулись колени. Он с трудом выдавил:
– Ты так и сделаешь. В свое время. А сейчас я хочу поцеловать твою грудь.
Она возилась с рубашкой, пока та не была наконец расстегнута и не упала с плеч, обнажив ее набухшие груди.
– Каковы они на ощупь? – спросил он.
Она нахмурилась.
– Потрогай их. И скажи мне, каковы они на ощупь.
Не сводя глаз с его лица, она быстро скользнула пальцами по своим соскам.
– Нет, – сказал он. – Нет, дорогая. Подольше. Потрогай себя и слегка ущипни. Закрой глаза и отдайся своим ощущениям. Я хочу на тебя посмотреть.
Она сделала то, что он просил. Ее голова медленно откинулась назад, она приподняла свою грудь, зажала соски между пальцами и застонала.
Кончиком языка Оливер провел по бугоркам, которые она держала в руках, и сжал ноги, когда ее бедра устремились навстречу ему.
– Это так, как должно быть? – спросила она. – Оливер… Ох, Оливер.
Он припал губами к ее груди, одновременно обхватив руками ее руки снизу и приподнимая ее нежную плоть.
– Оливер…
– Тебе приятны эти ощущения?
– Да. Да.
– Тогда все идет как надо. – Или вскоре пойдет.
– Я вся мокрая, Оливер. Почему?
Неистово вздыбившаяся плоть чуть не лишила Оливера самообладания.
– Так и должно быть, – выдохнул он. – Это облегчит нам путь.
– Тогда иди ко мне и воспользуйся этим.
– Тише, – умоляюще произнес он. Он не должен был этого делать, но теперь уже не мог. Его защита рушилась. – Лили, ох, Лили.
Его штаны уже давно едва сдерживали напор, сводя его с ума. Он рывком сдернул их с себя и, не в силах больше сдерживаться, погрузился в ее гладкую плоть.
Ее крик отозвался у него в голове далеким эхом, и темнота и тепло обрушились на него. Его тело следовало своему собственному ритму. Он воспринимал ее как что-то мягкое, нежное, податливое, предназначенное для хранения всего мужского в нем. Оливер наслаждался полнотой своего обладания этой женщиной.
– Оливер! – простонала она.
Он открыл глаза, но был бессилен остановить ритмические движения своего тела внутри нее. Пот жег ему глаза. Он жадно хватал воздух.
Рот Лили скривился в гримасе. Она стиснула своими сильными тонкими пальцами его плечи, и он почувствовал ее ответное движение, напором на напор. Сдавленный крик клокотал в ее горле.