А вчера я встретила долгий и продолжительный взгляд любимых глаз Осипа. Дал ли этот взгляд мне энергию? Неизвестно. Но нечто человеческое – дал, остатки любви или начало новых надежд на отношения между нами. Кто бы знал, как я не хотела его любви в свое время! Потом привыкла, но он оказался снежным бальзамом на душу и летом растаял.
Часть дороги весьма пустынна, хотя шоссе от моей дороги не далеко находится.
Однако в одном месте своего снежного пути мне всегда жутко, и из-за этой внутренней жути, иногда идти не хочется по этому пути. Здесь находится выход теплоцентрали, выход колодца, больших размеров, закрытый решеткой. Снизу дует теплый воздух и на этой решетке часто лежит мужчина в драповом пальто. Остановка от его лежанки метров в двадцати, но этот человек всегда внушает мне ужас.
В душе всегда леденело, когда я по кромке дороги обходила лежбище этого человека.
Недалеко от этого страшного места, стоит фирма, ухоженная, украшенная, но до нее еще надо дойти… Струйка крови ярко выделялась на белом фоне, выпавшего снега.
Я готова была пробежать бегом мимо страшного колодца, но краем глаза я увидела, что на решетке сидит не конь в драповом пальто. На ней сидел Осип, это был он! Я остановилась, как вкопанная, с ужасом взирая на кровь и Осипа.
– Спиноза, остановись, я ранен! – сказал Осип, держа руками ногу, ниже колена.
– Осип, какими судьбы ты здесь, да еще весь в крови? Скорую помощь или такси вызвать? – спросила я, не зная, что и делать в такой ситуации, – Кто тебя ранил?
– Не поверишь, но я увидел тебя из автобуса, одну среди снега, выскочил на остановке, решил подождать, сел на решетку и в ногу мне вонзился острый предмет.
Я вытащил из ноги шпильку, заточенную с двух сторон, одной стороной она была вставлена в этот колодец, а другой торчала, но сквозь снег я ее не заметил и напоролся.
Он показал мне острую шпильку в крови. По телу прошла дрожь. Совсем недавно я встречала такие острые, черные шурупы, и эта шпилька была того же качества: острая и жесткая. Буквально два дня назад, я, не думая об Осипе, сама вбивала такой шуруп молотком в ванне. Я била по шурупу с размахом, со всей силы, с ожесточением. Шурупы требуют вкручивания, но на это сил у меня не хватало. Шуруп вылетел из уголка, с закрепленными на них лесками, для сушки белья. Вылетел примитивный, жирный и мягкий шуруп, а вбила я вот такой, острый, черный…
Почему я испытываю ужас, но не испытываю чувство жалости к Осипу? Мне не было его жалко, вероятно потому, что еще живо его пренебрежение мной. Остаточная деформация его унижений. Мы сели в подошедший автобус, я поднесла к турникету карточку столичной жительницы, следом за мной встал Осип, и мы вдвоем прошли через турникет. За ним капала кровь. Вышли на остановке своей фирмы. Я пошла на свое рабочее место на заводе.