Неприятный запах усилился, узкие коридоры освещал свет многочисленный факелов, солдаты шли молча.
Капрал остановился у единственной открытой двери и коротко кивнул, внутрь со мной вошли только двое.
Назначение помещения не вызывало сомнений. У дальней стены на цепях, не доставая пару ладоней до пола, висел человек. Я не видел раньше мертвых людей, но этот человек был явно мертв. На ребрах несчастного не осталось ни клочка целой кожи, ноги по колена были обожжены, на груди кожа свисала лоскутами. В темных неподвижных глазах застыл предсмертный ужас.
Меня не вырвало, я не грохнулся в обморок, не изменился в лице и даже не вздрогнул. Никогда не подозревал, что обладаю таким самообладанием.
В комнате ожидали двое – щуплый, бледный как мел канцелярский и жирный бугай в кожаной безрукавке и черных шароварах, кожа палача лоснилась от пота – в комнате горела жаровня, на широком столе были разложены, как на выставке, отвратительные предметы, небрежно валялся еще влажный от крови кнут.
Я вспомнил аттракцион с ужасами на Базаре, только здесь все было настоящим.
Аттракцион для меня! Во мне медленно разгоралась ярость.
Бугай смерил меня оценивающим взглядом, канцелярский проблеял запинающимся от страха голоском:
– Лорд Икторн, мой повелитель желает знать местонахождение известного вам предмета, по праву принадлежащего королевской фамилии. Уверен, вы не станете создавать излишние сложности…
Принадлежащий королевской фамилии, значит? Я растянул губы в язвительной усмешке и промурлыкал:
– Да неужели?
Стражники сзади схватили меня за руки, толстяк оторвался от стола и неторопливо подошел ко мне.
– А мы гордые, – улыбочка у палача была глумливая и снисходительная, – думаешь, твой любимый чародей тебе поможет, или твой папаша? Слышал, ему уже пустили его благородную кровь.
Мрачное безумие охватило мой разум, кровь прилила к вискам, а в глазах потемнело, я оскалился и врезал уроду тем самым приемом, каким в свое время угостил Стража.
Толстяк всхлипнул и сложился пополам. Потом, когда стражники чуть оттащили меня, оперся на их руки и врезал еще раз, целя сапогом в челюсть, вложив в удар всю ярость, весь гнев и напряжение последних дней.
Что-то отвратительно хрустнуло, и здоровая туша без звука рухнула на пол. В комнате стало одним мертвецом больше.
Осатаневшие стражники вмазали меня в стенку, но дальше, почему-то, дело не пошло.
Капрал прохрипел мне в самое ухо:
– Еще пожалеешь, щенок, очень пожалеешь! – и стражники выволокли меня в коридор, мимо позеленевшего от страха канцелярского, тупо таращащего на трупы.