– У Светланы нет этих проблем, – немедленно вмешивается Виктор. – Я её юрист, она доверяет моей компетенции…
Удивительный человек. И разносторонний.
– Виктор, – мой голос тих и спокоен. Я – сама кротость. – Твоё имя мне известно.
Когда будет нужен твой голос, я тебе скажу об этом. Светлана, проснись, ты – наш равноправный компаньон. Я хочу слышать твоё мнение: кто будет отстаивать твои интересы в международном арбитраже, если я или Калима нарушим условия соглашения?
– Виктор! – она отвечает звонко, с вызовом.
Я качаю головой. Вот это гипноз! Учиться тебе у него, Максик, нужно, а не ёрничать да насмехаться.
– Светлана, – стараюсь держать себя в руках, но бешенство уже бурлит в крови и распирает грудь. – Виктор изъясняется только на одном языке – на русском…
– Как и ты, – запальчиво перебивает она меня.
– Верно, – покорно соглашаюсь с ней, – потому я и не претендую на роль специалиста по таким сложным вопросам.
– Это моё дело…
– Максим, – насмешливо вмешивается Калима. – Но ведь это и в самом деле её выбор…
– Точно, – поддакивает Герман. – Это её дело!
Роль Германа во всей этой истории мне совершенно непонятна. Поначалу тихий, даже какой-то пришибленный, за прошедшие две недели он воспрял, расправил плечи и начал задирать всех, кого ни попадя. Меня, Светлану, Виктора и даже Калиму.
Наглость его растёт день ото дня, но никто не даёт ему отпора. Я – потому что мне всё равно. Виктор – потому что он тут на тех же правах, что и Герман.
Светлана… Светлана молчит, преданно, по-собачьи, глядя на Виктора своими азиатскими глазами, которые сводят меня с ума. Чёрт бы его подрал! Что он там с ней делает в постели?! Что он с ней делает такого, чего не делал я?! Что она в нём нашла такого, чего нет у меня? Пусть скажет!
Уродом себя чувствую. Клоуном.
– И если уж речь о сложных вопросах, – продолжает Герман. – Скажи, Максим, а на какую роль претендуешь ты?
Я чувствую их взгляды и понимаю, что его вопрос – лишь отголосок какого-то спора; что-то такое они говорили обо мне. А теперь, вот, Герман решился спросить.
– Странный вопрос, – я пожимаю плечами. – Не уверен, что вообще претендую на какую-то роль.
– Да ладно тебе, не скромничай, – по всему было видно, что Герман решил идти до конца, и останавливать его никто не собирался. – Как тебе роль Господа Бога?
Этакий добренький всезнающий, всепрощающий Максим…
Я смотрю на него и чувствую скуку. Что там у него налито в стакане? Уж точно не томатный сок.
– Да ты не отмалчивайся, – напирает Герман. – Тем более что вопрос-то совсем простой: будь у тебя власть Господа, как бы ты разделался с Виктором?