— Хочешь — убей! — сказала Ася. — Только кто тогда будет об вас с Ванечкой заботиться. Лучше подождем немного. Может, я образумлюсь.
С Федором Кузьмичом во время трогательного ее признания произошло такое, будто его волоком протащили по земле, утыканной раскаленными железными иголками, и самые острые иголки застряли у него под кожей. Надо было скорее уйти в ванную и выковырять иголки из груди. Но прежде чем уйти, он сказал:
— Я тебе помогу образумиться.
— Как?
— Завтра поедешь в Ростов к сестре. Поживешь там, успокоишься.
По глазам его Лея увидела, что не надо пока прекословить относительно Ростова.
— А Ванечка со мной поедет? Или с тобой останется?
Федор Кузьмич подумал, покрутил так и этак.
— С тобой поедет.
Посидели еще немного, но говорить, собственно, было больше не о чем. Ася прибрала со стола, легла. Ей было тошно и жутко. Она не знала, как позвонить Алеше и поведать обо всем. Алеша, наверное, будет рад. Он будет доволен, что не надо с ней, со старухой, дальше валандаться. Если она уедет в Ростов, он забудет ее через день.
Федор Кузьмич долго колготился в ванной, потом потащил из кладовки на кухню раскладушку. «Чем он там укроется?» — подумала Ася. Ванечка в своей кроватке свал беззвучно, милый ангелочек. Безысходность сгустилась в комнате. Зимний фонарь за окном мигнул и потух. Ася лежала с открытыми глазами и уже ни о чем не думала. Только истомно представляла, как шарят по ней жадные Алешины руки.
Среди ночи из забытья ее вывел истошный звук, точно на кухне на полном ходу тормознул электропоезд. Ася встала с кровати, босиком пошлепала к мужу. Укрытый пальто, он свесился с раскладушки, уткнувшись носом чуть ли не в пол. Он делал вид, что спит. Ася примостилась в ногах.
— Не горюй так, Феденька. Не надо. Еще все образуется, увидишь.
— Уйди, — попросил он.
Она обрадовалась, что чувствами он все еще с ней и так мучается из-за нее. Вернулась в комнату и через минуту крепко уснула.
Проснулась утром, а мужа дома нет. Удрал куда-то спозаранку. И Ванечка азартно гукает во сне, готовится вернуться в мир: минут пятнадцать ему еще для этого нужно, судя по звуку.
Первым делом позвонила Алеше, и — о, радость! — ее герой сам снял трубку. Узнав, ворчливо укорил:
— Что, Аська, сбрендила совсем? С толчка сорвала.
Быстренько она доложила обстановку.
— Ну что, Алешенька, ну что?! Чего молчишь?
— О чем говорить с идиоткой.
— Это я идиотка, да? Но что мне делать-то, что?
— Это твои проблемы. У меня экзамены на носу. Я учиться хочу, а ты меня на дно тянешь.
— Вот как?
— А если твой мужик меня пристукнет? Он у тебя крепкий?