Ее уверенность в себе как-то вдруг поблекла. Возможно, тревога или озабоченность заставили ее голос дрогнуть при следующих словах:
– Или не можем?
Голудин, казалось, находился на грани паники, но Любин с серьезным видом улыбнулся ему, и он немного расслабился, заимствуя уверенность у остальных.
– Или не можем? – саркастически повторил Воронцов.
– Тургенев, – произнес Дмитрий после короткой напряженной паузы. – Только он. «Грейнджер–Тургенев» – идеальное прикрытие для перекачки наркотиков, мы знали об этом с тех пор, как Шнейдер и Роулс вписались в картину. Постоянные перелеты туда и обратно, никаких проблем с финансированием и неприятностей с властями благодаря…
– …полковнику Бакунину и нашему шефу, – закончил Воронцов.
– Как вы уже сказали, у него недостаточно мозгов. Или власти, настоящей власти. Такая власть есть только у Тургенева.
– Теперь вы понимаете, почему я попросил вас уйти? Всех вас… – Воронцов взглянул на Дмитрия, едва заметно покачавшего головой.
– Подведем итоги, – произнес Дмитрий. – Мне нужно уладить кое-какие старые счеты, и, в любом случае, мы с тобой остаемся друзьями. Любин и Голудин воображают, что им предстоит ужасно интересное приключение, как в фильмах про полицейских, а Марфа последует за вами, как собачка, куда бы вы ни пошли…
Женщина залилась краской, ее глаза гневно сверкнули, но она промолчала.
– Возражений нет? Хорошо. Тогда следующий вопрос: что делать дальше?
– На него не так-то просто ответить, – запротестовал Воронцов.
– Достаточно просто, если ты немного помолчишь, Алексей.
Воронцова смущал их чистый, кристальный энтузиазм, их слепое неприятие реальности, но вместе с тем он ощущал огромную благодарность за то, что они не бросили его.
– Вы хотите это сделать? – тихо спросил он.
Быстро переглянувшись, все кивнули.
– Очень хорошо, – он вздохнул. – И спасибо вам.
В следующую секунду их энтузиазм взорвался какофонией предложений:
– Мы знаем, что где-то в городе прячутся несколько ученых…
– Нужно проверить рейсы его личного реактивного лайнера…
– Потрясти Шнейдера: он должен знать, кто…
– Паньшин – еще один ключ к…
Воронцов поднял руку, призывая к молчанию.
– Этот город опутан паутиной Тургенева. Прикоснитесь к ней в любом месте, и он узнает об этом.
Сомнений больше не оставалось. Никто, кроме Тургенева, не мог так верить в собственную неприкосновенность, чтобы взорвать квартиру начальника следственного отдела вместе с ее владельцем, абсолютно не считаясь с последствиями. Воронцов скрывал это подозрение от самого себя в те дни, когда он лежал на больничной койке, постепенно убеждаясь в том, что еще жив.