Воронцов протянул бумажник Дмитрию, нагнулся над телом с ключами в руке и открыл отделение для перчаток. Большой пакет, перехваченный резинкой. Только сейчас ему в глаза бросились золотые кольца на неухоженных пальцах с грязными ногтями. Он вскрыл пакет.
Паспорта. Дюжина паспортов. Американские, швейцарские, австрийские, один британский… Майор тасовал их, как карты. Улица казалась тихой и пустой. Полный тупик.
Лицо мертвеца смотрело на него невидящими глазами и как будто насмехалось над ним. Знающая, самодовольная ухмылка. Потеки крови не делали лицо трупа менее ехидным.
Воронцов снова перебрал паспорта. Американский, британский, швейцарский, голландский… Сотни долларов. Кашемировое пальто и золотые кольца. И все это в распоряжении какого-то подсобного рабочего из Ирана.
– Отбуксируйте автомобиль в гараж для экспертизы, – тихо сказал Воронцов. Выпрямившись, он протянул пачку паспортов Дмитрию, непонимающе смотревшему на него. – Я хочу, чтобы машину разобрали на части и обыскали, миллиметр за миллиметром.
Воронцов повернулся к мертвецу, чья голова свесилась на плечо за окошком автомобиля.
– Кто ты такой, черт тебя побери? – спросил он.
Вьетнамец звонил еще два раза. Каждый раз, когда Лок сообщал Ван Грейнджеру о его звонках, это было похоже на впрыскивание яда в дозах, достаточных для того, чтобы поддерживать мучительное болезненное состояние, не убивая старика и не лишая его рассудка. За обманчивым спокойствием Нгуен Тяня скрывался акулий нрав. Грейнджер страшился этого человека. Старик погрузился глубоко в себя и приходил в ярость от простейших вопросов и предложений о помощи. Он разваливался на глазах у Лока – скорее больной, чем пьяный, несмотря на огромное количество алкоголя, неустанно поглощаемого им. Убийство Билли служило барьером против вторжения извне. Пьяное горе могло все объяснить… правда, оно ничего не объясняло. Дело было в Тяне и в том факте, что Ван Грейнджер не мог найти в себе мужества позвонить вьетнамцу.
Лок смотрел на городские огни за панорамным окном огромной гостиной. Его руки в карманах были сжаты в кулаки. Настроение Грейнджера и таинственность, окружавшая старика, давили на него, словно накопившийся заряд статического электричества. Он не мог ничего поделать и хотел лишь одного: уехать отсюда. Даже его желание помочь не было искренним – он ощущал рядом темный водоворот, грозивший затянуть его на глубину, как только он протянет руку Грейнджеру. В течение дня страх Ван Грейнджера преследовал его, словно вирус, так что даже поездка за город ничего не могла изменить. Больше всего ему хотелось отстраниться, уйти в тень.