Сладкая мука любви (Грегори) - страница 2

Только первое лето из пяти она провела дома. Отец, правда, навещал ее несколько раз, но это было совсем не то. Встретиться снова в родном доме – вот о чем она мечтала все эти годы.

Глядя на дочь, видя ее искреннюю радость, Уин Маллой испытывал глубокое облегчение. Похоже, думал он, общество богатых барышень с востока не больно-то ее изменило. Конечно, дочка подросла, похорошела, но все это лишь внешние отличия. Эта красивая молодая женщина с густыми и гладкими черными волосами осталась все той же непоседливой, милой крошкой Эм, когда-то носившейся по ранчо с растрепанными косами и раскрасневшимися щеками. Разумеется, теперь ни пряди не выбивалось из модной прически, и дорожное платье было сшито с большим вкусом, но вряд ли Эмма Маллой забыла, как попасть из ружья точно в цель и как обогнать в бешеной скачке верхом любого по эту сторону Скалистых гор. Но самое главное, она по-прежнему всей душой любила Монтану и зеленую Уиспер-Вэлли, где простиралось ранчо «Эхо».

– Коринна! – вскричал Уин во весь голос. – Коринна, глянь-ка, кто приехал! Где тебя черти носят, женщина?

Не успела Эмма пройти в просторную гостиную с высоким потолком, как со стороны кухни раздался быстрый топоток, и в следующую минуту ее уже обхватили, обволокли мягкие, полные руки.

– Ну-ка, ну-ка! – раздалось над ухом. – Вы только гляньте на нее! Совсем большая, а хорошенькая… Ну прямо картинка! А где же мартышка с изодранными коленками, которая так и норовила стащить кусок пирога, стоило мне отвернуться?

– Наверное, осталась в детстве.

Невозможно было сдержать улыбку при виде маленькой, пухленькой пожилой женщины с крохотными зелеными глазками-бусинками. Прижимаясь к морщинистой щеке экономки, Эмма изо всех сил старалась не разрыдаться от счастья. Эта женщина, теперь уже совсем седая, с семи лет заменяла ей мать.

– Да уж я погляжу, и впрямь от нее следа не осталось, – продолжала Коринна, разглядывая ее с простодушным удивлением. – Ну-ка, повернись… Господи Боже, вот это платье так платье! Небось шито в самой Филадельфии?

– Не угадала. Оно сшито в Париже.

Эмма послушно поворачивалась, в то время как экономка, по-птичьи склонив голову, не сводила с нее завороженного взгляда. Черные кружева – отделка простого, но элегантного наряда девушки – заставили ее приоткрыть рот, а розовые, в тон платью, расшитые стеклярусом туфельки попросту лишили на минуту дара речи. Не менее внимательно Коринна изучала прекрасную фигуру своей любимицы, свободный разворот ее плеч и гордую посадку головы. Внезапно лицо ее озарилось широчайшей улыбкой.