Когда он переступил порог и вместо старухи-служанки увидел в комнате Фиби, его удивлению не было границ. Сидя возле кровати, она держала Алекса за мертвенно-серую руку и смотрела на него, прикусив губу.
- Вы ничего не говорили мне! - произнесла она еле слышным голосом.
Дункан тихо закрыл дверь и встал с противоположной стороны кровати, глядя на застывшее лицо Алекса. Он не мог заставить себя признаться, что забыл про бой, забыл про погибших людей, про своего лучшего друга, когда стоял на огороде, глядя на нее... желая ее.
- Есть много вещей, которых вам знать не нужно, - ответил он, едва взглянув на нее. По правде говоря, он боялся, что иначе подпадет под ее очарование и снова забудется.
- Он умрет? - спросила Фиби прерывающимся голосом, выражающим весь ужас, который испытывал, но не мог показать Дункан.
- Вероятно, - ответил Дункан.
- Почему вы не послали за врачом?
Он наконец встретился с ней взглядом. Ее глаза странным образом притягивали его, так солнечное тепло находит зерна, скрытые в земле, и вынуждает их прорастать и подниматься навстречу свету.
- Мы находимся на острове, - напомнил он хмуро. - От материка нас отделяют многие мили. И даже если бы это было не так, я бы никогда не позволил коновалам, именующим себя врачами, дотронуться своими грязными руками до моего друга.
Фиби заметно побледнела, и с того недавнего времени, когда он встретился с ней на солнце и свежем воздухе, под ее глазами появились тени. Казалось, что она увядает, как экзотический цветок, вырванный из привычной почвы.
- Да... я забыла, какой была медицина... то есть какая она... в восемнадцатом веке. Видимо, мы мало чем можем помочь ему, да?
Дункан ответил не сразу: он был на грани срыва, и умер бы со стыда, если бы выказал слабость в чьем-то присутствии, в особенности Фиби. Конечно, он давал волю своим чувствам, но, только оставаясь один, обыкновенно он выражал свое горе, а иногда и радость с помощью музыки.
- Да, - ответил он. - Мы ничем не можем ему помочь. Что привело вас сюда, Фиби?
Она поправила мокрые волосы, прилипшие ко лбу Алекса, как будто успокаивала ребенка, испуганного страшным сном.
- Не знаю, - ответила она, не поднимая глаз на Дункана. - Он был добрым со мной в ту ночь, когда я появилась у вас в доме.
- В отличие от меня, - кивнул Дункан и кончиками пальцев прикоснулся к руке Алекса, надеясь, что его друг поймет, что он не один, что некто, пусть даже беспомощный и виноватый во всем, не бросает его.
- Вы вели себя как законченный подонок, - произнесла Фиби, как будто про себя. - Мне казалось, что я попала на какой-то маскарад для извращенцев.