Лайза вздохнула, ощущая свою полную беспомощность.
– Донахью, я не хочу отрицать, что между нами существует определенное физическое влечение, но…
– Клэнси, – поправил он, не сводя глаз с ее лица. – Я хочу, чтобы ты называла меня по имени. – Его голос понизился до бархатистого шепота. – Пожалуйста, скажи это, Лайза.
Она не даст опять поймать себя в эти сети! Но тем не менее она послушно повторила:
– Клэнси.
Наградой ей послужила редкостной доброты улыбка.
– Замечательно. Спасибо тебе, дорогая! – Едва заметный акцент был теперь более выраженным, как и шотландское обаяние, которое она заметила еще раньше, при их первой встрече.
Лайза опустила глаза.
– Я не позволю тебе так легко к этому относиться. Ты вел себя непростительно…
Неожиданно Клэнси привстал, забрал у нее чашку и поставил на пол. После этого он взял ее руки в свои и осторожно сжал.
– Послушай, ты не понимаешь! Это теперь уже не важно. Даже если бы я не хотел поймать Болдуина с твоей помощью, мы все равно не могли бы о нем забыть. Во-первых, потому, что он делает тебя несчастной, а во-вторых, потому, что он – та часть твоей жизни, которую я хочу уничтожить.
Потрясенная, она смотрела на него.
– Уничтожить? Ты хочешь сказать…
Клэнси резко покачал головой.
– Я бы и хотел, но это не так просто. Если я и уберу твоего первого мужа, то над твоей жизнью все равно останется тень.
– Первого мужа? – удивленно повторила Лайза.
Он улыбнулся.
– Да, первого. Потому что я хочу быть твоим мужем, вторым и последним. Мы ведь поженимся, разве не так?
– О чем ты говоришь? Это безумие!
– Не спорю.
– Мы даже не знаем друг друга.
– Серьезный аргумент, но это легко исправить.
– Ты, наверное, смеешься, – произнесла Лайза, не зная, как все это воспринимать. На ее побледневшем лице выделялись расширенные от волнения темные глаза.
Донахью покачал головой.
– Если тут есть над кем смеяться, то только надо мной. Тебе, наверное, кажется странным, что мужчина моего возраста смог влюбиться как мальчишка. Но я ничего не могу с этим поделать. – Он поднес ее руку к губам и поцеловал ладонь. Глядя ей прямо в глаза, он нежно проговорил: – Я люблю тебя, Лайза Лэндон. Страстно, неистово, романтично. Я болен, причем с осложнениями. Я безумно ревную, жажду полного обладания и мучительно не уверен в себе. Можешь смеяться, если хочешь. Я знаю, что смешон.
– Мне совсем не хочется смеяться. – Лайза ощущала покалывание в руке, обжигаемой его поцелуями, и это вызвало в ней приступ паники. – Ты говоришь серьезно?
– Я же сказал тебе, что никогда не лгу. Конечно, я серьезен.
Она облизнула пересохшие губы.