Пересекая фойе, устланное пушистым ковром, Клэнси попытался расслабить напряженные мускулы шеи и плеч. Он не лгал, когда говорил Бертолду, что здорово устал. Сегодня он спал всего несколько часов, пока летел из Лос-Анджелеса на этот маленький островок в Багамском архипелаге. К сожалению, поездка в Лос-Анджелес ничего не дала. Болдуин как сквозь землю провалился. Ну что ж, если не удалось обнаружить его нору сейчас, то придется подождать, пока эта крыса выползет из нее, чтобы добраться до своего любимого лакомства – Лайзы Лэндон.
Кафе было маленьким, и в нем царил интимный полумрак, традиционный для всех этих заведений, тысячи которых Клэнси перевидал за долгие годы. На столиках были белые камчатые скатерти, свечи в полупрозрачных высоких стаканах отбрасывали легкие тени на лица тихо беседующих посетителей. Трое музыкантов на крохотном подиуме в дальнем конце зала играли джаз. Клэнси на секунду остановился в дверях, вспомнив былые дни. Клэнси всегда любил джаз. Алекса это неизменно удивляло, и он понимал, почему. Джаз – это самая лениво-чувственная и мягкая в мире музыка, а лень, мягкость или чувственность совершенно отсутствовали в характере Клэнси. У него было крепкое здоровье, и женщины требовались ему довольно часто, но отношения с ними скорее походили на утоление голода, легкие и ненавязчивые, такие, о которых больше не вспоминают. Чувственность же предполагает проявление более тонких, сложных эмоций, но это вступало в противоречие с его работой. Тем не менее джаз он любил, и здесь ему было хорошо.
– Клэнси?
Он быстро повернул голову и увидел Гэлбрейта.
– Джон. – Он кивнул ему в знак приветствия. Гэлбрейт был одет безупречно. В вечернем костюме, он будто сливался с изысканным интерьером, и Клэнси пришло в голову сравнение с хамелеоном. Черты его лица были приятны, хотя и не слишком красивы, темные волосы модно подстрижены, а улыбка казалась радостной и непосредственной, как у студента. Не то чтобы студенты сейчас были такими уж непосредственными, устало подумал Клэнси. В мире, омраченном всевозможными кризисами, детство длится недолго. – У тебя заказан столик?
– Да, вон там, у края площадки. – Гэлбрейт указал рукой. – Обычно я сижу в глубине, когда наблюдаю за кем-нибудь, но сейчас подумал, что ты захочешь рассмотреть наш объект получше. Ты же сказал по телефону, что в любом случае хочешь с ней поговорить. – Он повернулся и пошел, легко лавируя среди столиков. Подойдя к своему месту, он опустился на стул и поднял недопитый стакан с коктейлем. Его глубоко посаженные глаза, блестящие, как у белки, зорко смотрели на собеседника. – Ты выглядишь таким измотанным, Клэнси! Что с тобой?