Зато прочих жидкостей в избытке, особенно слюны и желчи.
– Лия, Вероника – все за мной! У нас срочное дело к Ее Высочеству Лионе.
– Милорд! – решительно загородила дверь суровая практикантка. – На улицах неспокойно. Вас уже пытались убить. В такой толпе любой наемник запустит вам шило в бок.
– Бульдозер мне дороже! – Я подхватил Меч Без Имени, но внизу раздался голос служанки:
– Госпожа Лия! Тут нарочный от князя к господину ландграфу.
Мы спустились в гостиную. Там стоял запыхавшийся ратник из дружины Злобыни. Судя по его глазам, случилось непоправимое.
– Седлай коня, ландграф. Меня князь тайком послал. Парня твоего на казнь ведут!
– Что?! – заорали мы все хором.
– Дело-то, вишь какое, политическое! Народ требует казнить убийцу, а все видели, кто убил. Лиона говорит, дескать, надо бросить кость собакам. Князь и рад помочь, да нечем. Покушение на короля! Не хухры-мухры. Тут уж бедолаге башку с плеч и срубят!
– Это конец, милорд, – еле слышно прошептала Лия. – Его не спасет даже вмешательство церкви.
– Лорд Скиминок, не делайте такое страшное лицо! – взмолилась Вероника. – Вы ведь не можете отбить его при всех у стражи, войска, рыцарства, народа и праведного суда.
– И в голову не бери! – поддержал русич. – Но долг твой – проводить друга в путь последний.
– Я ландграф?!! – Как от моего рева стекла не вылетели, ума не приложу.
В шумной зале повисла такая тишина… Все пригнулись.
– Ландграф, – пискнула Лия.
– Тогда – по коням.
Как мы скакали! Ветер резал легкие, кровь стучала в виски, а стук копыт торопил бешеный ритм сердца. Казалось, все мысли слились в одно короткое имя – Жан! Жан, Жан, Жан… Я не дам им его казнить. Мне плевать на их законы. Бульдозер был заколдован, он ни в чем не виноват. Я никому не позволю. За моей спиной сидела Лия, безостановочно повторяя:
– Ну, наконец-то. Вот оно и началось. Вы ведь им покажете? Покажете, да?!
Ратник держался слева на полкорпуса впереди, тоже ворча что-то вроде:
– Вот и ладушки! А то что ж… Так нельзя! Иначе что ж…
Юная ведьма неслась на помеле чуть позади, завывая не хуже чукотского шамана на генеральной репетиции. В комплексе все это создавало эффект решительной оперативной группы, летящей по вызову с включенной сиреной.
Прохожие привычно уворачивались из-под копыт, но пробиться к дворцовой площади верхами не удалось – слишком много народу там набилось. Сейчас я вспоминаю свое поведение с чувством глубокого стыда. Обычно такое хамство мне не свойственно. Мы пробивались через ряды горожан, ни разу не унизившись до просьбы пропустить. Русич охотно раздавал оплеухи всем, кто лишь дерзал возмущаться, а от моего зверского лица народ просто шарахался.