А она на меня смотрит глазищами своими ясными… детскими, черти б ее драли!
– А мне показалось, – всхлипывает тихонько, – что это была хорошая мысль.
– Да уж, – вздыхаю, – ладно, я скупердяй известный, не захотел машину портить, а то бы прочесал ее… крест-накрест. Или гранату в кузов. Об таком раскладе ты не думала, а?
– Я… я просто хотела помочь тебе.
Посмотрел я на нее долго… и ничего не сказал. Ладно.
Пошел на покойников наших посмотреть. То еще зрелище, доложу я вам. У крупнокалиберной пули энергия страшная, а тут, считай, в упор врезали, с кинжальной. Мне-то ладно, я за три года войны и не такого навидался, а вот рыжей на дело своих рук смотреть… враз с лица спала, побледнела.
– Ты вот что, – говорю, – иди в машину. Я тут сам разберусь. Как-нибудь.
– Я…
– Не-рядовая Карален, опять приказ, – ласковым таким тоном интересуюсь, – игнорируете?
Подействовало.
Для начала личностью в белом занялся, эльфом этим самым. Тем более что он лучше других сохранился. Подумаешь, пол-черепа не на месте. Когда это нас такие мелочи останавливали?
Подошел, присел, только руку протянул…
– Эй, – кричу рыжей, – так это же не человек!
– Что?
– Личность эта… в белом, которого я завалил. Уши у него… неправильные.
– Он – эльф! – орет Кара от машины. – И уши у него эльфийские.
А-а. Вот оно как. Так вот какой, думаю, одиннадцатый.
Присмотрелся повнимательнее – ну да, у этого эльфа еще и зрачки вертикальные, словно у зверя. Да и лицо… иное. Костистое, заостренное… и белое. Слишком белое, даже для трупа.
Потрогал я его осторожно за щеку, глянул на кончик пальца – ну точно, налет какой-то белый. Припудрился, гнида.
– Так, значит, – говорю. – А ну, тащи сюда канистру с водой.
– Зачем?
– Да эльфа этого, – пинаю, – отмывать будем. Очень мне интресно, как этот гад на самом деле выглядит.
Вылил я на него пол-канистры, гляжу – рожа, даром что у трупа, враз потемнела. Не порозовела до человеческого состояния, а именно потемнела. Словно в белую бумагу что-то черное завернуто – изнутри проступает.
– Волосы, наверное, тоже перекрашены, – тихонько рыжая говорит. – Просто краска более прочная.
– А что, – спрашиваю, – есть какие-нибудь соображения по поводу?
– Это, – кивает на труп Кара, – темный эльф, дарко. Их раса поклоняется Тьме столь же рьяно, как светлые эльфы – силам Добра и Света.
– Здорово, – говорю. – Удобно.
Никаких тебе лишних проверок. Глянул на рожу – и в расход. Юде, комиссарен… теперь еще и эльфы. Если такой логики придерживаться, то у нас в Гражданскую с белыми гуроны и ирокезы воевали.
– Говорят, – рыжая словно мои мысли подслушала, – что когда-то эльфы были единым народом. Но после прихода Тьмы… часть эльфов… предалась ей… и Тьма отметила их своей печатью. Так появились дарко, темные эльфы, одни из самых преданных слуг Тьмы.