– Подержи винтовку.
Я второй рукой за ствол взялся, а рыжая откуда-то – вроде ж и карманов у нее на этой кожанке нет – белый лоскут выудила и пакетик какой-то.
– Бинтов ваших у меня нет, – говорит, – но пока можно этим перевязать, а в замке отец Иллирий посмотрит. Только потерпеть надо будет, потому что мазь целебная очень жгучая. Она, как же это по-вашему, дез-инф-ицир-ующая.
– Давай быстрее, – говорю, – а то мы на этой дороге как чирей на… лысине. Потом будем с вашей антисептикой разбираться.
Кара мне начала руку перетягивать – я в самом деле чуть не заорал. Еле-еле сдержался, только зубами заскрежетал. Да уж, думаю, от такой мази не то что микроб какой-нибудь или там бактерия – кто угодно сдохнет.
Ладно. Перетянула рыжая мне руку кое-как. Я пальцами пошевелил – вроде действуют. Ну и хорошо.
Пнул зеленого – все еще без сознания, сильно я его второй раз приложил со злости. Пошел к лошади, смотрю – к седлу сумка небольшая приторочена. Сорвал – хорошо, что на том боку, который сверху – и только открывать собрался…
– Нет!
– Ты чего?
– Не вздумай открывать! – кричит. – На сумку наверняка заклятье наложено.
А ведь и верно, думаю, что им стоит сюда мину-ловушку запихнуть. В клочья, положим, не разнесет, но без второй руки остаться – это запросто.
Ну и черт с ними, думаю, притащу попу – пускай разминирует.
Подошел к гоблину, пошевелил его сапогом.
– А ну, – говорю, – вставай, тварь. Лежит.
Я «ТТ» из кобуры потащил.
– Кончай, говорю, – прикидываться, скотина. А то ты у меня и в самом деле тут лежать останешься.
Ага, понял. Зашевелился, глаза открыл, увидел пистолет – и мигом на ноги вскочил. Знакома ему, значит, эта штука, и прекрасно он знает, что ею сотворить можно.
– Вот так-то лучше. А ну, – стволом повел, – ком, божья коровка, только сначала хенде хох. Грабли подыми.
– Что ты с ним, – рыжая спрашивает, – делать собираешься?
– Нарезать, – отвечаю, – ма-аленькими такими кусочками, поджарить и…
Тут гоблин взвыл и на колени бухнулся.
– Не надо, – вопит на весь лес. – Не убивай меня, доблестный воин, пощади! И ты, благородная госпожа, молю тебя, попроси своего друга, чтобы он сохранил жизнь старому Крэку.
Знакомая картина. Слабоваты у зеленого поджилочки оказались. Черт, как бы он и в самом деле не обделался с перепугу, и так несет от него хуже, чем от выгребной ямы.
Гоблин было метнулся Карин сапог целовать, но рыжая ему так прикладом врезала – кубарем покатился.
– Ах ты, мразь, – шипит рыжая. – А когда ты и тебе подобные сжигали Горот-тейн, когда вы живьем жарили людей на ваших кострах и ржали, что мало досталось младенцев, а у стариков очень жесткое мясо, когда…