в полном смысле этого слова, а не соперниками. Очень многое наверняка сложилось бы иначе.
Коллин не сомневался лишь в одном: он никогда не сможет выяснить, чего на самом деле хочет, пока не оторвется от прошлого, не сбросит груз тяжелых воспоминаний. Он никогда не поймет, к чему стремится, если взвалит на себя бремя обязанностей, связанных с компанией, попытается осуществить мечту отца.
С каждым месяцем, прошедшим после взрыва в Венесуэле, его беспокойство возрастало. Несмотря на любовь к Морскому Утесу, все чаще возникало острое желание уехать отсюда, заняться поисками самого себя, попытаться понять, как жить дальше. Чертовски скверное ощущение – не знать, кто ты такой и чего хочешь.
После долгих и трудных раздумий Коллин в конце концов принял решение. И на следующий же день снова отправился к Джастину.
Стоя почти рядом с пятидесятиэтажным зданием «Интерконтинентал ойл» в финансовом районе Манхэттена, Коллин неожиданно засомневался. Не в силах отвести взгляда от впечатляющей башни из стекла и стали, пылающей в лучах заходящего солнца, этого монумента невероятным амбициям и решимости покойного отца, он в последний раз спросил себя, правильно ли собирается поступить. Я должен верить, что правильно – ради нас обоих, таков был ответ. Может быть, в результате мы и не станем ближе, но по крайней мере будут исправлены некоторые ошибки прошлого.
Коллин решительно вошел в здание и пересек громадный вестибюль со стеклянными стенами от пола до потолка, серым мраморным полом и расставленными повсюду деревьями в больших кадках. Подошел к лифтам – директорский офис находился на пятидесятом этаже. Охранник в форме приветствовал его, улыбнувшись и отдав честь:
– Добрый вечер, мистер Деверелл.
– Добрый вечер. – Коллин, в свою очередь, улыбнулся, правда, только оказавшись в лифте наедине с самим собой. Бедняга охранник наверняка точно не знал, которого из мистеров Девереллов только что видел. Никто и никогда не мог отличить близнецов с первого взгляда.
В приемной отца, кабинет которого теперь занимал брат, секретарша Джастина, увидев его, вскочила с выражением удивления и замешательства на лице.
– Мистер Деверелл, как вы оказались… – удивленно забормотала она.
– Я – Коллин Деверелл. Если не ошибаюсь, брат ждет меня. – Он успокаивающе улыбнулся.
– Ох… Да, конечно, – пролепетала секретарша. – Извините, просто я не видела вас с тех пор…
– Все в порядке, не волнуйтесь. Не возражаете, если я пройду? – Он сделал жест в сторону двери кабинета.
– Конечно!
В кабинете, прежде принадлежавшем отцу, не произошло сколько-нибудь заметных изменений. Все сохранилось точно так, как было при Квентине Деверелле: мебель, в том числе старинный письменный стол, вовсе не во вкусе Джастина, картины, в основном относящиеся к эпохе итальянского Возрождения, подобранные еще матерью…