Эшли почувствовала, что тема ему неприятна, и не стала углубляться в нее.
– А что привело вас в Сан-Франциско?
– Во-первых, это было лучшее из всех предложений, которые я получил, – со вздохом ответил Брендон. – Кроме того, у меня возникло острое желание оказаться как можно дальше от Нью-Йорка и… своей прежней жизни.
«Мы с ним родственные души», – подумала Эшли.
– А вы? – спросил он, точно прочтя ее мысли. – Что заставило вас покинуть чудесный винодельческий край?
– У меня тоже возникло острое желание оказаться как можно дальше от всего, что было связано с прежней жизнью, – без раздумий ответила Эшли.
Никогда и никому раньше не рассказывала она об этом и удивилась, поступив так сейчас. С Брендоном ей было поразительно легко и спокойно, как ни с одним мужчиной до сих пор. Возникло ощущение, что ему можно рассказать обо всем и он поймет.
– И потом еще… мое искусство. Долина Напа, конечно, прекрасное место, но не хотелось до конца своих дней рисовать одни и те же пейзажи. Меня так и тянуло на собственном опыте испытать, каков мир за пределами долины. И отобразить его на своих холстах.
Брендон улыбнулся:
– Знаете, по-моему, мы обязательно должны послать Скотту Нельсону и его отцу благодарственное письмо.
– За что?
Он усмехнулся.
– Ну как же? Если бы не эти заносчивые ублюдки, мы бы никогда не встретились.
– Вы мне нравитесь, Брендон Холлистер, – засмеялась Эшли. И добавила мысленно, сама не понимая, откуда пришли эти слова: «Думаю, вы – тот, кого я ждала всю жизнь».
МОНТЕ-КАРЛО
август 1979 года
Коллин Деверелл, облаченный в безукоризненно белый смокинг, выскочил из своего «роллс-ройс фантома» и быстро зашагал ко входу в казино. Не останавливаясь и почти не оглядываясь, он пересек большой зал, где под несмолкающие звуки джаза неприхотливо одетые туристы пытали счастья у игровых автоматов. Он порывистым шагом прошел мимо суровых охранников, замерших у входа в залы для привилегированной публики. «Именно здесь, – подумал Коллин, окунаясь в атмосферу великолепия и роскоши, – и только здесь по-настоящему ощущается легендарное очарование Монте-Карло».
Игровые автоматы с их мигающими огоньками и бешено орущий джаз остались позади – здесь царил мягкий свет и лились мелодичные звуки вальса. Мужчины и женщины в вечерних туалетах, негромко переговариваясь, теснились возле столов с рулеткой. Воздух, казалось, потрескивал от напряжения. Опьяняющая аура, перед чарами которой Коллин никогда не мог устоять, порождала непреодолимый соблазн играть, делая ставки снова и снова. «Вот это мой мир. Во всяком случае, в несравненно большей степени, чем административный офис».