Я дождался, когда дверь за ней захлопнется, и только после этого сделал приглашающий жест рукой, предлагая мужчине продолжить.
Тот долго молчал, будто собираясь с духом. Так долго, что я решил ему немного помочь.
– Ты опаивал Ташу специально, чтобы она не смогла больше сопротивляться тебе? – задал я вопрос, который так и вертелся у меня на языке.
Я предполагал, что Ромуал побагровеет от возмущения, начнет кричать и брызгать слюной от столь низкого предположения. Но он лишь скривился, буд. то от невыносимой боли, и кивнул.
– Она ведь мне не родная сестра. – Мне пришлось напрячь весь свой слух, чтобы услышать его шепот. У нас нет общих родителей. Что в этом плохого?
– Что плохого? – удивленно переспросил я. – Ты считаешь, что любовь и послушание, полученные столь недостойным путем, хорошее дело? Ты хоть представляешь, в кого превратилась бы Таша после полугода приема твоей отравы? В безумное существо, которое живет лишь для того, чтобы пить эту дрянь. Она перестала бы расчесываться, умываться, даже естественные надобности стала бы совершать под себя. Кормить и поить пришлось бы насильно, поскольку Таша утратила бы ощущение голода и жажды. Ты такой участи желал своей сестре?
– До этого бы не дошло, – упрямо качнул головой Ромуал. – Как только я получил бы свое, то перестал бы давать Талии отвар. В тот же день. Конечно, она бы немного помучалась, но пережила бы.
– Получил бы свое? – нахмурившись, повторил я. – Позволь, но ты ведь женат. Значит, ни о какой свадьбе речи не может идти. О чем ты?
Ромуал отчаянно дернулся еще раз, видимо, рассчитывая, что, увлекшись разговором, я потерял бдительность. Не получилось. Я кашлянул, слегка растерявшись от подобной настойчивости, и вновь поймал взгляд мужчины. Не хочешь по-хорошему, поговорим по-плохому.
– Она ведь красивая девушка, – после молчаливой минутной битвы наконец сдался Ромуал. – И всегда была такой. Пушистые длинные волосы, синие бездонные глаза… И рядом всегда был я. Я следил, как из неуклюжего ребенка она превращается в прекрасную юную леди. Я оберегал ее от ухажеров, мечтая, что именно со мной она познает все радости любви. Но моя мать… Видимо, она заподозрила что-то неладное. Как только Талии исполнилось четырнадцать, моя мать более не оставляла нас наедине. А потом вынудила меня жениться на толстой прыщавой городской девахе, дочери травника, в лавке которого я подрабатывал.
– Какая мерзость! – совершенно искренне возмутился я. – Неужели нельзя было как-то совладать со своими чувствами? В конце концов, сделал бы ей предложение!