– Что случилось? – встревожился Андрей.
– Ты знаешь, я, кажется, поняла, что мне казалось все время таким знакомым в этой шахматно-энтомологической истории, – сказала Лена, медленно переводя на Дорина сомнамбулический взгляд. – Все очень просто: шахматы и бабочки – это две, кроме собственно писательства, главные страсти крупнейшего русского писателя двадцатого века…
– Шахматы и бабочки, – вполголоса вторил ей телевизор, – всегда были в кругу интересов Набокова. Он неплохо играл, еще лучше составлял и решал задачи, то есть был известным шахматным композитором. В 1971 году он даже опубликовал книгу «Poems and Problems», где под одной обложкой были собраны сочиненные им стихи и шахматные задачи. Бабочками он также занимался не как дилетант, а был серьезным исследователем-энтомологом, автором ряда научных статей, открывшим и описавшим несколько новых видов Lepidopteria. «Мои наслаждения, – сказал он в одном интервью, – самые острые из ведомых человеку: писательство и ловля бабочек». Сейчас на экране вы видите фотографию одной из этих лепидоптерий, открытых и описанных Владимиром Владимировичем.
Лена уронила чашку, которую несла к посудомойке.
– Смотри, – позвала она Дорина.
На экране была хорошо видна черная бабочка с красной каймой по краям крыльев. Белый орнамент по черному вполне можно было принять за шахматного ферзя.
– Что я тебе говорила?
– Как видите, в этом фантастическом по красоте насекомом совпали две страсти Набокова. Но здесь у Владимира Владимировича возникла еще одна проблема. Правильно было бы назвать эту бабочку – шахматная или ферзевая, но, как известно, в латинском языке слов «шахматы» и «ферзь» не существует, не были еще в то время, когда создавался язык, шахматы известны в Европе. А когда стали известны – язык уже умер. А новообразования типа Scarci Владимир Владимирович не признавал, считал чем-то вроде пластмассовых цветов. Но Набоков – литератор и мастер шахматных задач – нашел изящное решение. Он назвал свою бабочку Vanessa reginam gerens, в переводе – бабочка, носящая королеву.
1 апреля, суббота
Они с Леной, поскольку ей опять пришла пора кормить, решили обсудить все вечером. Пока стало понятно только, что шахматы, которые у них в руках, как-то связаны с Набоковым. Но как? Какое дело антикварным дилерам до шахмат русского писателя? Если они даже и принадлежали Владимиру Владимировичу, это увеличивает их цену, конечно, ну в два, два с половиной раза от силы. Да потом, эту принадлежность еще нужно доказывать.
Кто мешает тому же Косте-ювелиру, например, взять фотографию Vanessa reginam gerens и сделать по ней шахматы? Единственным доказательством того, что это не Костина работа, было то, что он честно, не скрывая, воровал дизайн шахмат.