Чистилище – должно быть, я каким-то загадочным образом оказался в этом странном месте, описанном католиками, в преддверии ада; напрасно я тужился и напрягал память, мне не удавалось вспомнить, что точно имеется в виду – то ли после него обязательно следует самое худшее, то ли рай тоже возможен; беги, мразь, беги – люди на обочине, моя собственная семья, мои друзья швыряли в меня мусором, камнями, дразнили, – беги, падаль, беги, подонок… но я, на сей раз действительно без сил, затормозил, меня ждала верная смерть, меня задавит, но лучше так, чем этот бред; я обернулся, шар, что преследовал меня, был уже не из дерева, а из плоти, плоти всех, кого я видел со вчерашнего дня, сплавленной в блевотную жижу, в чудовищную мертвецкую вонь, оттуда торчали руки, головы, с высунутым языком, задыхающиеся, слипшиеся в плотную кашу, из которой время от времени, в зависимости от наклона шара, возникали черты тех несчастных, что гнались за мною.
Но хуже всего было то, что мерзкое, неописуемое ощущение смерти и разложения шло не извне, не от всего этого кошмарного сплетения трупов и умирающих, а из самых сокровенных глубин моего я, моей изначальной сущности, приходилось с грустью признать: да, я попросту проклят, осужден на адское пламя, обречен вечно гнить изнутри, мне конец.
Я даже не представлял, что можно так устать.
Наум пришла мысль о карме, и я спросил себя, каких же пакостей надо было мне натворить в прошлом, чтобы нынче докатиться до такого состояния.
К полупрозрачным привидениям, по-прежнему несущимся по дороге, добавились саддху, почитатели Шивы, чье присутствие я ощутил в ту ночь, когда спал среди трупов.
Шар из расчлененной плоти покатился быстрее, я хотел было остановиться, чтобы он раздавил меня и я наконец исчез, но страх пересилил, и я нечеловеческим усилием еще прибавил скорость.
Какая-то сила завладела мной, подменила собой мою волю.
Этот кошмар длился неделю. За семь дней я повидал всех, кого встречал с момента своего рождения, и еще множество других людей, незнакомых, ужас начинался с утра – за работу, за работу – и кончался вечером, с паузой для второго завтрака, обеденный перерыв, ха-ха, всякий раз мне полагался небольшой сэндвич или зверушка и немножко воды, какая-нибудь крыса, подброшенная Святым духом, заботящимся, чтобы жертва не умерла с голоду, строгий минимум, только чтобы выжить; вечером я проваливался в черную кому, которую иногда прорезало смутное ощущение, что я ореховая скорлупа и какие-то чужие силы раскалывают меня пополам, ко мне подлетала тарелка и выбрасывала за борт веревочную лестницу, помогите, я вас умоляю, помогите, пожалуйста, но инопланетяне оставались глухи к моим мольбам, так или иначе они уже улетели, скорлупа закрывалась, и снова начиналась страшилка с ведьмой, она трясла меня – за работу, за работу, – и я опять бежал кросс.