- И опять будут трясти, - пригрозил ее родитель, - если ты заставишь меня этим способом соблюдать приличия в моем скромном жилище. Но ты меня удивляешь. Мне странно, что у тебя оказалось так мало характера. Если мистер Джонас не питал к тебе никаких чувств, зачем он тебе понадобился?
- Он мне понадобился! - воскликнула Черри. - Он мне понадобился! Что вы, папа, в самом деле?
- Так из-за чего весь этот крик, - возразил отец, - если он тебе не нужен?
- Из-за того, что он вел себя двулично, - сказала Черри, - из-за того, что моя родная сестра и мой родной отец сговорились против меня. Я на нее не сержусь, - продолжала Черри, по-видимому рассердясь пуще прежнего. - Я ее жалею. Мне за нее больно. Я знаю, какая судьба ее ждет с этим негодяем.
- Ну, я думаю, мистер Джонас как-нибудь стерпит, что ты зовешь его негодяем, - сказал мистер Пексниф, возвращаясь к прежней кротости, - а впрочем, зови его как хочешь, только положи этому конец.
- Нет, не конец, папа, - отвечала Чарити. - Нет, не конец! Мы ведь не только в этом одном не согласны. Я ни за что не покорюсь. Так и знайте. Лучше вам наперед это знать. Нет, нет, нет, ни за что не покорюсь! Я не круглая дура и не слепая. Одно могу вам сказать: я не покорюсь, вот и все!
Что бы ни подразумевалось под этим, теперь дочь потрясла мистера Пекспифа, ибо, несмотря на все попытки казаться спокойным, вид у него был весьма плачевный. Гнев он сменил на кротость и заговорил мягким, заискивающим тоном.
- Душа моя, - сказал он, - если, выйдя из себя в сердитую минуту, я и прибегнул к непозволительному средству, чтобы подавить маленькую вспышку, которая была оскорбительна для тебя не меньше, чем для меня. - возможно, что я это сделал, вполне возможно, - то я прошу у тебя прошения. Отец просит прощения у своего дитяти! - воскликнул мистер Пексниф. - Я полагаю, такое зрелище может смягчить самое ожесточенное сердце.
Однако оно нисколько не смягчило мисс Пексниф, - Сыть может потому, что ее сердце было недостаточно ожесточено. Наоборот, она стояла на своем и твердила без конца, что она не круглая дура, и не слепая, и не покорится ни за что!
- Это какое-то недоразумение, дитя мое, - сказал мистер Пексниф, - но я не стану тебя спрашивать, в чем оно заключается; я не желаю, этого знать. Нет, нет, прошу тебя! - добавил он, простирая руку вперед и краснея. - Не будем касаться этой темы, душа моя, какова бы она ни была!
- Так и надо, нам ее не стоит касаться, - отвечала Черри. - Только я желаю, чтобы она меня совершенно не касалась, а потому, прошу вас, найдите мне другой дом.