И он немедленно доказал Мартину, что обладает этой завидной способностью.
- Мне требуется, сэр, - сказал Чоллоп, - всего два фута в окружности, этого вполне достаточно. Мне случалось плевать и на десять футов по кругу, но это было на пари.
- Надеюсь, вы выиграли, сэр? - спросил Марк.
- Как же, сэр, ведь я поставил деньги, - сказал Чоллоп. - Выиграл, конечно.
Некоторое время он молчал энергично описывая плевками магическую черту вокруг сундука, на котором сидел. Очертив круг, он возобновил разговор.
- Как вам нравится наша страна, сэр? - осведомился он, глядя на Мартина.
- Совсем не нравится, - ответил больной;
Чоллоп продолжал молча курить, ничем не проявляя возмущения, пока ему опять не пришла охота разговаривать. Тогда он вынул трубку изо рта и заговорил:
- Меня это ничуть не удивляет. Тут требуется умственное развитие и подготовка. Ум человека должен быть подготовлен к свободе, мистер Ко.
Он обращался к Марку, потому что Мартин, доведенный до изнеможения лихорадкой и гнусавым голосом этого нового пугала, закрыл глаза, не желая его видеть, и отвернулся к стене.
- Телу тоже не помешает подготовка, не так ли, сэр, - сказал Марк, особенно на таком благодатном болоте, как это.
- Вы считаете это болотом, сэр? - важно осведомился Чоллоп.
- А как же иначе, сэр, - отвечал Марк. - Ничуть в этом не сомневаюсь.
- Мнение вполне европейское, - сказал Чоллоп, - да оно и не удивительно. А что бы сказали ваши миллионы англичан, увидев такое болото в Англии, сэр?
- Сказали бы, что болото самое гнусное, - ответил Марк, - и что они предпочли бы привить себе лихорадку каким-нибудь другим способом.
- Европейское мнение, - заметил Чоллоп с ироническим сожалением, вполне европейское!
И продолжал сидеть, дымя, как фабричная труба, молча и невозмутимо, точно у себя дома.
Мистер Чоллоп был, разумеется, тоже один из самых замечательных людей в стране; но он и вправду был человек известный. Его друзья в южных и западных штатах обычно называли его "великолепным образчиком нашего отечественного сырья" и очень уважали за преданность разумной свободе. Чтобы с большим успехом ее проповедовать, он всегда носил в кармане два семиствольных револьвера. Кроме прочих побрякушек, он носил также трость со стилетом внутри, которую называл "щекотуньей", и длинный нож, который он, будучи от природы шутником, называл "потрошителем", намекая на то, что этим ножом всякому выпустит кишки, если дойдет до драки. Он не раз применял это оружие с успехом, своевременно отмеченным на столбцах газет, и заслужил общие симпатии тем, что весьма доблестно высадил глаз джентльмену, который стучался к нему в дверь.