— Обойдется.
— Мужчина без присмотра, как огород без забора.
Антоний молчал, надеясь, что если он не будет отвечать, то Зоня, как обычно, постоит, постоит, а потом соберется и уйдет. Он даже любил ее, ценил ее доброе сердце, но предпочитал оставаться один.
Однако на этот раз Зоня не уступала.
— Мужик ты, Антоний, расторопный. Только своей выгоды не видишь. Хо-хо, какое богатство мог бы собрать, если бы захотел. Столько народу к тебе приходит. Помогать больным, конечно, христианское дело. Если бедный, то и даром можно, но у меня внутри все перевернулось, когда ты у такого богача, как Дулейко из Бервятув, взял только короткий кожушок. Он бы тебе и корову отдал, если бы ты захотел. Большие деньги мог бы собрать.
— Мне не нужны деньги, — пожал он плечами. — Я и так не голодаю, а собирать мне не для кого.
— А ты сам виноват.
— В чем?
— Что у тебя никого нет. Тебе нужна своя баба и дети.
— Старый я уже, — ответил уклончиво Антоний.
Зоня громко рассмеялась.
— Ты такой старый, что не одна пошла бы за тебя.
— Обойдется.
— Я и сама бы пошла. Правду говорю. Пошла бы.
Антоний резко отвернулся от нее и проворчал:
— Оставь эти глупости.
— А почему глупости?.. Не бойся. Месяца не проходит, чтобы кто-нибудь не сватался ко мне. Я еще не самая плохая, хоть и вдова. На прошлой неделе сам видел, как из Вицкунов приезжали старый Баран и садовник Сивек. Сватали меня за младшего Мищонка. А я нет, хотя он моложе меня и целую влуку земли в наследство получит. А я нет. Не такого я хочу мужа. А за тебя пойду, только слово скажи. И, если хочешь знать, сам Прокоп рад бы…
— Зачем мне жениться, Зоня…
— Не нравлюсь я тебе?
— Не в этом дело. Никто мне не нравится, потому что не приспособлен я для семейной жизни.
— А для чего?
— А просто так.
— Баба тебе нужна. Скажешь нет?
— Да нет.
— Ну так чтоб тебя холера взяла! — неожиданно взорвалась Зоня. — Чтобы на горе стоял и солнца не видел! Чтоб тебя трасца взяла! Чтобы в воде сидел и напиться не мог! Ишь ты его! Какой бесчувственный?.. Такой упрямый!.. Хорошо, хорошо! Я тебе это припомню! Тьфу!
И, красная от гнева, она выскакивала из пристройки, хлопнув дверью. Но на следующий день от ее ярости не оставалось и следа. Она снова заботливо подливала ему супа, наливала более крепкий, чем другим, чай и скалила ровные белые зубы.
Кроме Зони, никто из семьи мельника в пристройку к Антонию не заглядывал, исключая, конечно, малую Наталку. Наталка день и ночь сидела бы у него, если бы только можно было. Она очень привязалась к Антонию.
Однажды она сказала ему:
— Тетка Зоня все больше наряжается. Вчера на ярмарке красную блузку купила и мыло пахучее, а еще туфли на таких высоких каблуках…