Утром Аркаша не торопясь умылся, позавтракал и, приведя себя в порядок, вышел на крыльцо.
Лизка, которая вот уже полтора часа ковыряла мизинцем трухлявую штакетину в Аркашиной калитке, кинулась к долгожданному:
– Аркаша!
И обомлела. На Аркаше все сверкает. Сапоги, пуговицы, бляха. На груди значков штук шесть. Все большие, как ордена, и тоже сверкают.
– Аркадий Алексеевич, – поправилась Лизка и отступила на два шага в сторону.
– Здорово! – Аркадий двумя пальцами расправил гимнастерку под ремнем и, выбросив вперед левую руку, долго смотрел на циферблат часов.
– Сколько время? – почтительно спросила Лизка и сама смутилась от нелепого своего вопроса.
– Полчаса десятого, – значительно ответил Аркаша и между прочим поинтересовался: – Ну как жизнь?
– Ничего, спасибо.
– Замуж еще не вышла?
– Нет еще.
– Чего ж так?
– Куда спешить-то? – сказала Лизка, приблизилась и тревожно посмотрела в Аркашины глаза. – А ты… А ты не женился?
– У солдата в каждой деревне жена и в каждом доме теща, – сказал Аркаша и опять посмотрел на часы. Потом вынул из кармана сверкающий никелем портсигар, щелкнул крышкой, постучал по крышке мундштуком «Беломора».
– Опять в колхоз пойдешь или как? – робко спросила Лизка.
– Не знаю. Посмотрю, что председатель скажет. Найдется что подходящее – останусь. А нет, так… Меня теперь где хотишь примут. Механик-водитель. На любой завод без разговору. – И заторопился: – Ну ладно, пойду, чего тут зря разговаривать!
Лизка одним пальцем тронула наглаженный рубчик Аркашиного рукава:
– Вечером в клуб придешь?
– Не знаю. – Аркаша убрал локоть. – Чего там делать? – Но, поглядев ей в глаза, смягчился: – Может, и приду. Видно будет. – И пошел по тропке мимо соседских дворов, стройный, подтянутый.
Лизка тоже пошла было, но на крыльцо, гремя ведрами, вышла Тихоновна. Поздоровались. Тихоновна внимательно посмотрела на Лизку, спросила:
– Ждешь кого?
– Да нет… так просто стою.
– Аркашу видела?
– Видела. – Лизка пожала плечами: дескать, было б на что смотреть.
Тихоновна поставила ведра на землю.
– Ну и как?
– Да чего – как? Парень как парень. Две руки, две ноги – ничего особенного.
– Это как сказать – ничего особенного. На службе-то девки за им знаешь как бегали.
– Девки бегали? – насторожилась Лизка.
– И-их, милая, еще как бегали-то. – Тихоновна для чего-то наклонилась к самому Лизкиному уху и понизила голос: – Фотокарточек привез цельную пачку. Вот такую. И все девки. Мне уж больно одна там понравилась. Из себя такая видная, и родинка на этом месте, возле глаза. Симпатия. На фершалку учится.
– На фершалку?