– Не открывай дверь, – прошипела Эдди.
– Никто не смеет так разговаривать с вами… Слова Триш были прерваны ударами тяжелых башмаков по двери.
– Если не откроешь дверь, перебьем все окна. Мы ехали не для того, чтобы получить поворот от шлюхи и черной. Если ты не…
Бац!
Прозвучал выстрел с близкого расстояния. Эдди замерла, Триш застыла с разинутым ртом. Настала тишина, которую прервал мужской голос:
– Леди сказала, что ваше присутствие здесь нежелательно. Садитесь на лошадей и уезжайте.
– О Боже!
– Кто ты?
– Мое ружье нацелено на вас.
– Мистер, если хочешь развлечься, мы составим очередь. Эти две вполне могут нас как-то развлечь.
– Кто это?
– Я не знаю. Шш!
– Уезжайте, или я продырявлю ваши шкуры.
– Слушай сюда…
– Он хочет их!
– Меня не интересуют трусы, нападающие на женщин. Проваливайте, или я стреляю!
– Если ты хочешь черную и шлюху – добро пожаловать к ним.
Бах!
– О Боже! Ты подстрелил меня!
– Нет, сейчас это была шляпа. Но в следующий раз будет голова.
– Почему?
– Нужно хорошо подумать, прежде чем так говорить о леди.
– Они не…
– Давай идем. Этот чертов сукин сын пристрелит нас из-за пары кошелок.
До Эдди донесся скрип седел, затем голоса стали удаляться.
– Они уехали.
– Кто этот человек? – прошептала Триш.
– Я не знаю.
– Он ушел?
– Тоже не знаю. – Эдди приоткрыла дверь. – Мистер, – позвала она, – вы еще здесь?
– Да, мадам.
Эдди вновь охватило беспокойство.
– Спасибо вам.
– Рад был услужить.
– Кто вы?
После некоторой паузы он ответил:
– Просто прохожий. Можно мне переночевать в вашем амбаре?
– Ну… хорошо, если вы хотите.
Эдди подождала и, когда он ничего не добавил, махнула Триш, чтобы та отошла к заднему окну.
– Что ты думаешь, Колин? Можно ему верить?
– Думаю, что можно.
– Интересно, кто он.
– Может быть, тот верзила, который помог нам в городе?
– Может быть.
– Зачем те люди приходили? – спросил Колин.
– Хотели войти и… выпить, и… поболтать. – Эдди с трудом находила слова.
– Когда я вырасту, никто не побеспокоит вас и Триш.
– О Колин. Твоя мама гордилась бы тобой, как и я.
Она обняла мальчика. Он позволил ей выразить свое чувство таким образом, поскольку было темно. На какое-то время Колин прильнул к ней. Крепко прижав к себе его гибкое тело, Эдди отбросила волосы с лица мальчика. Сердце стремилось к нему. Он на миг уткнул лицо ей в шею, перед тем как отстраниться, затем взял из ее рук ружье и поставил возле двери.
– Этот человек поставил лошадь в стойло. Он собирается устроить себе постель под орешником возле крыльца, – сообщила Триш, проскользнувшая обратно в комнату.
– Очень темно, – заметила Эдди, всматриваясь в окно. – Клянусь жизнью, не понимаю, как ты что-то разглядела.