Золотые локоны, губы, как бутон розы, гибкое, чувственное тело греческой богини. Синие, как васильки, глаза, темные брови и ресницы, кожа, как самые густые сливки. Он не видел ее в темноте, но память хранила ее облик. И напомнила ему, что за этим женственным изяществом скрываются быстрый ум и сердце, которое никогда не ошибается.
И несгибаемая стальная воля.
Впервые он позволил себе взглянуть на нее как на женщину, которую он может взять. Иметь. Обладать. Настолько, насколько ему захочется.
В одном она права — он вовсе не хотел жениться, не хотел связывать себя семейными узами. Но при этом он хотел ее. Насчет этого у него не было никаких сомнений.
— …незачем знать. Все получится замечательно — нам нужно только…
В этом она тоже права — путь, который она предложила, действительно может привести к цели. Потому что предложение сделала она, и ему нужно только…
— Ну так что?
Ее возглас вырвал его из дебрей размышлений, в которых он окончательно заблудился. Она сложила руки. Она хмурилась. Он не видел этого, но не удивился бы, если бы она постукивала ногой об пол.
Вдруг он осознал, что она стоит так близко, что до нее можно дотянуться рукой.
Ее глаза сузились, блеснув в полумраке.
— Итак, не кажется ли вам, что это хорошая идея — вступить в брак со мной?
Он встретился с ней взглядом, его рука слегка обвела ее подбородок, он поднял пальцем ее лицо. Открыто, неторопливо всмотрелся в ее черты, подумал — что она сделает, если он просто… и внимательно посмотрел ей в глаза.
— Да. Давайте поженимся.
В ее глазах появилась настороженность. Интересно, что такое она увидела в его лице? Он снова натянул на себя маску, в какой появлялся перед людьми. Улыбнулся.
— Я с величайшим удовольствием, — его улыбка стала шире, — стану вашим мужем.
Он опустил руку и отвесил ей элегантнейший поклон…
Ошибка. Не успел он наклониться, как в глазах у него потемнело.
Он рухнул на пол у ее ног.
Амелия растерянно уставилась на его обмякшее тело — она даже подумала, вот сейчас он поднимется и начнет, шутить. Смеяться…
Он не шевелился.
— Люк?
Ответа не было. Она осторожно обошла его так, чтобы заглянуть в лицо. Его длинные ресницы были как черные полумесяцы, лежащие на бледных щеках. Его брови, лоб и щеки казались странно расслабленными; его губы, длинные, тонкие, так часто складывающиеся в суровую улыбку, были слегка искривлены…
Она разочарованно вздохнула, с шипением выпустив воздух. Пьян! Черт бы его побрал! А она-то собралась с духом, ушла из дома поздно ночью, простояла столько времени на холоде и умудрилась произнести свою отрепетированную речь без единой запинки — а он был пьян?!