, я прочла в швейцарской газете о запросах в Парламенте Индии по поводу моего «бегства». Р. Лохия, один из самых воинственных лидеров оппозиции, обвинял правительство в раболепстве перед СССР. Министр иностранных дел Чагла официально заявил, что я «ни разу не заявляла о своем желании остаться в Индии». Лохия квалифицировал это как «ложь». Еще в Риме я получила приглашение индийского МИД'а вернуться в Дели, но, конечно, я отказалась: я понимала, что оно происходило от посла Бенедиктова. Теперь же я решила написать д-ру Р. Лохия, чтобы поблагодарить его за обличение лжи. Я подробно объяснила ему, как и когда говорила с Динешем Сингх о своем нежелании вернуться в СССР и о его ответе, который для меня был, конечно, неофициальной формой ответа правительства и премьер-министра. Отрицать теперь наши разговоры было верхом лицемерия и трусости.
Д-р Лохия через несколько дней прочел мое письмо в индийском парламенте. Это вызвало страшный шум в индийской прессе, Динеш и Чагла выглядели некрасиво перед лицом фактов. Коммунисты же поддержали Динеша и высмеяли Лохия за его «рыцарство»; их газеты писали, что я была «похищена Си-Ай-Эй».
23-го марта, весь день я читала книгу Кеннана «Россия и Запад при Ленине и Сталине», которую мне дал Яннер. Я старалась представить себе облик человека, с которым мне предстояло встретиться завтра, и от которого, по-видимому, будет зависеть решение моей дальнейшей жизни.
Судя по книге – он прекрасно знал Россию, и не только знал, но и глубоко понимал эту сложную, противоречивую, жестокую и несчастную страну. К коммунизму он был беспощаден. К моему отцу и его политической системе – тоже. Как он отнесется ко мне? Сможет ли он взглянуть на мою жизнь отдельно от «великой тени», которую прежде всего видят люди, – печальный факт, с которым я обречена всю жизнь считаться? Я чувствовала только, что человек, которого я увижу завтра, – большой политик, серьезный историк. По словам Яннера – это огромная удача для меня, что именно Кеннан приезжает сюда, в такой момент неясности. Я ждала и чувствовала, что начинаю волноваться оттого, что знаю, как много зависит от первого впечатления, которое может все решить в один момент.
24-го марта, один из моих «охранителей» в штатском провез меня на своем «фольксваген» до Берна. Там я пересела в машину к Яннеру, и мы поехали в маленький дом на берегу Тунер-Зее, где уже были однажды. Яннер был оживлен и выглядел довольным.
«Я уже говорил с Кеннаном», – сказал он. – «Он прочел вашу рукопись и считает, что ее надо издавать, она ему понравилась».