Увлеченный своим стремлением внести свет знания в жизнь, он был блестящим, вдохновенным импровизатором. Он искал базис для нового, целостного миросозерцания и нашел его в своей теории об отношении между материей и духом; он выяснил, как неодушевленный мир превращается в одушевленный, и указал путь Ламарку и Дарвину; он последовательно вывел из нового своего миросозерцания основные начала государственного, политического и социального переустройства и на многие десятки лет предрешил выводы новой государственной науки и социологии; задаваясь вопросом о пользе, которую могут принести обществу литература и искусство, он, согласно своей общефилософской теории, явился первым сознательным защитником реализма в литературе и искусстве, демократизировал их в небывалой еще степени и вместе с тем проложил путь величайшим писателям и живописцам, творившим после него. Высшим законом, которому он подчинил и науку, и жизнь в одинаковой мере, был для него закон природы: всякая философская система должна быть основана на закономерностях природы, – Дидро, следовательно, является отцом современного материализма. Всякая нормальная политическая и общественная система должна давать простор человеческой природе, – Дидро, следовательно, является провозвестником нового государственного и общественного строя, уравнивающего всех людей перед законом и создающего для них одинаковые условия материального и духовного благополучия; в сфере литературы и искусства он отводит природе ту же преобладающую роль и, следовательно, является первым сознательным реалистом в беллетристике, живописи, скульптуре и музыке. Таким образом, он является представителем миросозерцания, широко распространившегося во всем мире и нашедшего и у нас полное выражение. Если это до сих пор не всеми сознается, если Дидро не отведена в этом отношении подобающая ему роль – роль отца материализма и реализма, – то мы выяснили причину несправедливого к нему отношения потомства. Вместе с тем мы считаем своим долгом отметить, что критика наиболее распространенного сейчас миросозерцания должна начаться с Дидро, что его крупную, гениальную фигуру не сможет обойти тот, кто желает сознательно, добросовестно, со знанием дела рассмотреть основы преобладающей ныне этики, политики и социологии. Быть может, нигде идеи Дидро не распространены так сильно, как в нашем отечестве, и поэтому их оценка имеет для нас, русских, особенно важное значение.