Что касается деятельности ЦРУ, то советские спецслужбы получили бесценную помощь от бывшего сотрудника этой службы Ховарда, позволившего надолго вывести из строя московскую резидентуру ЦРУ и разоблачить ряд ее важных агентов в нашей стране.
В этом аспекте разоблачение непомерно самонадеянного образа ЦРУ и ФБР завершает последнее, ставшее известным этим службам дело Эймсов.
В связи с этим агентом советской внешней разведки, высокопоставленным «кротом» в ЦРУ, представляется интересным и весьма уместным вспомнить о руководителе контрразведывательной службы в ЦРУ Джеймса Д. Энглтона, который все свои двадцать лет руководства службой безопасности посвятил безуспешным поискам «крота» как раз масштаба Эймса.
О том, что принесла эта «охота за кротом» как американским, так и другим западным спецслужбам, я еще буду иметь возможность высказаться подробнее.
В своих воспоминаниях о полувековой работе во внешней разведке, написанных до событий 1991 года, я тщательно избегал придавать гласности какие-либо факты или разведывательные операции, которые строго охранялись жесткими рамками «безгласности» того времени в отношении всего, что касалось КГБ (Павлов В. Г. Операция «Снег». М.: Гея, 1996). Эти рамки определялись не столько принципом не разглашать и не писать о том, что Западу не стало известно из наших провалов либо со слов изменников и предателей, сколько требованием скрывать за плотным занавесом секретности любые события и факты, касающиеся деятельности КГБ. Думаю, что чиновники от спецслужб исходили при этом из простого соображения: чем меньше говорить и показывать то, чем занимается Комитет госбезопасности и его отдельные службы, тем больше будут уважать это ведомство.
Именно этой трусливой политике мы и обязаны возникшему в глазах нашего общества образу КГБ — страшного монстра, продолжающего творить прежние ежовско-бериевские беззаконие и произвол.
Теперь обстановка в нашем обществе кардинально изменилась. Многие «страшные» запреты пали, общественность требует раскрыть тайны КГБ. К тому же внешняя разведка выделилась в самостоятельную службу и стала сама определять, что можно и даже должно говорить о своей деятельности нашему народу.
В этих новых условиях я мог бы, кстати, во славу внешней разведки, поведать о тех прошлых делах, в которых мне довелось лично участвовать либо иметь к ним самое непосредственное отношение.
Кое-что удалось дополнить публикацией воспоминаний о Польше, написанных уже в 1994 году, правда, не столько о работе внешней разведки, которую я представлял при польских спецслужбах, сколько о польских партийных и государственных деятелях в кризисные 1973–1984 годы (Павлов В. Г. Я был резидентом КГБ в Польше. Варшава, 1994).