— Колпачок закатился под кровать, — сказал Андерс Лёвинг. — Мы вызвали дактилоскопистов. Но ставлю десять тысяч, что никаких отпечатков пальцев ни на колпачке, ни на этом чудовище они не найдут.
— Сразу видно, что у тебя денег куры не клюют, — пошутил комиссар Вийк. — С меня и сотни бы хватило. Что будем делать дальше?
Они спустились вниз. Бело-голубая столовая показалась шефу окружной полиции самым спокойным и удобным местом для предварительного допроса.
— Поможешь мне? — попросил он комиссара. — Тебе уже кое-что известно…
— Начинай, — бодро сказал комиссар. — Я сейчас приду.
Его «сейчас» заняло ровно столько времени, сколько потребовалось, чтобы выпить на кухне пять чашек кофе. А это в свою очередь означало, что он пропустил допрос Еспера Экерюда и Полли Томссон.
— Еспер крепко поддал и клевал носом, а Полли только всхлипывала и сморкалась, — резюмировал их показания Андерс Лёвинг.
Допрос Лиселотт Люнден комиссар Вийк также пропустил. Но ее страстные речи во время заварки кофе восполнили эту потерю.
— Во всем доме только в одной комнате находились два человека — это ты и твой муж, — сказал комиссар, выслушав Лиселотт. — Кто из вас крепче спит на рассвете?
— Конечно, Рудольф! — ответила она простодушно.
В столовой молодой представитель фирмы «Странд, Странд и Странд» явно вознамерился изложить историю своей жизни от начала и до конца. Комиссару Вийку повезло, он пришел, как раз когда Сванте рассказывал, какую сумму должна была получить Полли по страховому полису Альберты и с каким равнодушием она к этому отнеслась.
Как они и думали, самым ценным свидетелем оказался пастор Люнден. Наибольший интерес вызвала его ночная беседа с Эдуардом Амбрасом.
— Я рад, что вовремя переменил отношение к нему и успел перед ним извиниться. В сущности, он был веселый и славный парень, хотя немного наивный. Расхвастался вчера, как ребенок, своим дурацким амулетом. Не сделай он этого, может, был бы сейчас жив.
Последней в столовую пришла Мирьям Экерюд. Она выглядела неестественно спокойной, но ее неестественной бледности не скрывали даже румяна.
— Это я нашла его, — сказала она безжизненным голосом. — До десяти я к нему не входила, знала, что он проснется поздно.
— Почему поздно? — спросил комиссар Вийк.
— Около часа ночи он принял две таблетки снотворного.
— Ты знаешь, что он принимал?
— Мандракс. Две таблетки. Наверно, пузырек так и стоит в ванной. Он всегда держал его среди своих туалетных принадлежностей.
— Часто он пользовался снотворным?
— Нет. Не очень. Только если был взвинчен.
— Как вчера, например?