Она закрыла глаза и глубоко вздохнула.
– Спать, – протяжно сказал Стас, вновь вошедший в комнату. – А ты уже, наверно, спишь? Сандра...
И, открыв глаза, она посмотрела на его уставшие руки. Он распустил свои длинные, пушистые волосы, потряс головой и сел на край кровати спиной к ней. Сандра прикоснулась к нему и приподнялась.
– Красивый, – по-детски шептала она.
– Сандра, – почувствовав себя неловко, говорил он, – я устал... Ты не должна знать, как я устал...
– Не злись на себя, – с нежностью лепетала Саня. – Я буду целовать тебя...
Стас коснулся ее лица, волос, плеч. Он смотрел на нее с непонятной ему самому болью, будто ему нужно было что-то сказать. Сандра так хорошо чувствовала это и, целуя его, ждала ответной нежности. Но Стас неожиданно отсторонил ее от себя и хрипло сказал:
– Я не люблю тебя.
– Но ты ведь знаешь, что и я тебя не люблю, – быстро проговорила она.
Стас, поцеловав ее, улыбнулся и вдруг тихо сказал:
– Сандра, ты и я, мы одиноки. Но теперь мы можем быть вместе, чтобы в любой миг расстаться. Ты согласна на это?
– Да, – счастливо посмотрела она. – И мы расстанемся прямо сейчас... Но вот еще. Скажи, что, если я люблю другого, а ты другую?..
Стас хотел ответить, но какое-то, по-прежнему неизвестное течение судьбы снова изменило свой ход. В комнату вошли сестра с Сергеем, чтобы сообщить, что пора возвращаться домой.
– До встречи, – сказала ему Сандра.
Стас взял ее за руку.
– Увидимся, – тихо сказал он.
* * *
Они возвращались в четвертом часу еще только начинавшегося нового дня. На пути Сандра вдыхала ночь и выдыхала только ей одной известный, чудный и, кажется, бесконечный сон летнего, на утро свежеющего города.
– Сань, – шепнула Даша, наблюдавшая за молчаливо идущей сестрой, – ты где сейчас?
– У черта на рогах, – будто ведьма, улыбнулась Сандра, и теплый ветер разметал ее волосы черными крылами.
Стас, оставшись один в клубной комнатушке, будто монах в глухой келье, вскоре уснул. Проспав почти что весь день, он видел странный и давно не снившийся ему сон.
За высокие горные плечи пряталось чистое лучисто-белое облако. Вершины хрусталем поблескивали и манили своей безупречностью. И лишь одна мысль преследовала его, казалось бы, спящее воображение... Еще раз увидеть то спрятавшееся бесформенное, но прекрасное облако...
Он проснулся и несколько мгновений лежал неподвижно, будто в самом деле мог мысленно вернуть сновидение. Обычная усталость после выступления на этот раз будто улетела в горные выси сна и там в каком-нибудь ущелье разбилась на сотни грустных мыслей.