– Так это ж не против власти! – Венька запальчиво взмахнул руками. – А для того, чтобы капиталисты не застали нас врасплох, неподготовленными.
– Ах, до чего же ловко, Вениамин! – покачал головой Андрей. – Мы, видите ли, ягнятки, а не волки, но – с боевой организацией! Так, на крайний случай. И вы в самом деле считаете, что вам поверят?
– Потому я и пригласил вас. Думаю, человеку вашей репутации должны поверить.
Андрей поморщился:
– Бесполезный разговор. Когда люди пребывают в состоянии навязчивых иллюзий, нет смысла переубеждать.
Венька добродушно улыбнулся:
– Однако согласитесь, что наш «Союз» не представляет угрозы правящей партии, ГПУ и всему народу. И уж тем более не является контрреволюционным.
Рябинин достал папиросу и, прикуривая, сквозь зубы бросил:
– Декабристы паршивые… Идейные романтики…
Он дунул на спичку и спросил:
– Кстати, Венечка, кто вам подал мысль пригласить меня? Наверняка ваш угрюмый председатель.
– Грачев? Да нет! Придумал я сам, а с Романом только согласовал.
– Как, вы сказали, его фамилия? – усмехнулся Андрей. – Ткачев? Знаменательно!
– Иронизируете? Никакой он не Ткачев и уж никак не Нечаев [113]. Тем не менее Роман – товарищ серьезный, грамотный и беззаветно преданный делу рабочего класса…
«Самая великая российская глупость – лезть в политику вот с такими чистыми одухотворенными глазами», – невольно подумал Андрей.
– …Роману всего-то девятнадцать лет, а послушали бы вы, как он рассуждает! Какая глубина, быстрый ум и смекалка!..
«С другой стороны, чего еще ожидать от горячих, неравнодушных парней, небезразличных к судьбе Родины? Быть может, именно в таких ребятах спасение России, искупление грехов народа? Только бы не сломали их, не заставили отречься от поисков справедливости».
– Ладно, – прервал Венькин монолог Рябинин. – Принимаю ваши извинения и обещаю при случае рассказать вышестоящему начальству об истинных целях «Союза молодых марксистов». Вы останетесь для вынесения резолюции?
– А что?
– Хотел пригласить на прогулку. Раз я теперь поверенный в делах тайной организации, будьте любезны поведать мне о ней все без утайки.
– Добро, – кивнул Венька. – Я только сбегаю предупрежу Грачева.
* * *
Дорога от электростанции к центру шла под гору. В конце спуска далеким маяком мерцал фонарный огонек. Ноги сами несли вперед по твердой земле. Не было видно ни темных домишек по краям улицы, ни самой дороги, только изредка в стороне ярким пятном проплывало зашторенное окошко. Невольно взгляд останавливался на нем, словно там, за ситцевой занавеской, ждал путника тихий благодатный уют и счастье. Но вот слышался из дому смех и будничный стук посуды – чужая радость, чужие хлопоты; и уже хотелось бежать прочь, туда, к далекому маячку.