Рябинин побагровел:
– Как ты мог так подумать? Разве я посмею?
И… и потом, не такие уж тяжкие твои «грешки», чтобы ими занимался начальник особой группы по борьбе с бандитизмом! Анкета твоя чистая: бывший партизан, помогаешь детям хлебом, с фининспекторами, сам говорил, умеешь ладить. Понимаю, тебе не совсем приятен род моих занятий, да я и сам не в восторге от своей службы. Однако моя работа скоро завершится! Срок моего пребывания в ГПУ закончится через полгода. Вот поймаю Гимназиста и – вернусь на «Ленинец», сыграю свадьбу, учиться пойду на механический факультет.
– А что ты предлагаешь мне? – Георгий криво усмехнулся. – Возиться с булками в этом скучном городишке, ходить к вам с Полиной по воскресеньям в гости, крестить детишек и умиляться вашей семейной идиллии?
Он стал насупленным и колючим, темные непроницаемые глаза отталкивали и пугали.
– До смерти надоело каждый день получать плату за давно проданную душу, – Старицкий похлопал себя по карману. – Достаточно! Можно ехать на все четыре стороны.
Георгий натянуто улыбнулся:
– Буду навещать тебя от времени, справляться об успехах, вспоминать былое.
Он поманил Андрея на кухню:
– Идем, кофе сварю. Помогать будешь.
* * *
Друзья устроились на террасе.
Андрей, не отрываясь, пил кофе крошечными глотками и внимательно следил за Афанасием, убиравшим в сарай садовые лейки и лопаты. «Хозяйственный он мужик, – думал Рябинин, – работящий и неболтливый. Как тургеневский Герасим. За садом ходит, Жорке-то все эти деревца да цветочки вряд ли нужны».
Он вспомнил о застарелом споре с Георгием на чердаке их дома в Петербурге: «Жаль мне его. С детства мечтал человек о военной карьере, потом разочаровался; теперь остается только бежать от самого себя. Тщетно! Как от собственной тени. В эмиграции от такого сплина, говорят, стреляются».
Андрей осторожно посмотрел на друга. Георгий уставился куда-то в угол, в сумрачную темноту.
– Жо-ра! – негромко позвал Андрей. – А может, тебе жениться, детишками обзавестись?
Старицкий на секунду застыл в недоумении и вдруг взорвался задорным раскатистым смехом:
– Ай да Мишка, ну загнул, так загнул! Мне?
И жениться?! Вот тебе, бабушка, и Юрьев день. Аллюр – три креста [135]: товарищ командир приказывает срочно создать семью!
– Ничего особенного, – Андрей пожал плечами. – Появился бы интерес к жизни, новый смысл.
Георгий резко оборвал смех и, навалившись локтями на стол, проговорил:
– Я, братишка, максималист. Если и женюсь когда-либо, так по обоюдному согласию со своей совестью и житейскими принципами. Пока в душе моей нет готовности к подобному испытанию. Я – бродяга. Такие женятся уже успокоенными, с сединой в волосах…